Иван Бирюков: В петле времени

Маленькая каморка в Лужниках освещалась слабой лампочкой. Женька стелил себе постель. Валера, сидя в трусах на своей раскладушке, заводил будильник. Было без пяти двенадцать. - Жень, на сколько ставить? - На восемь... Нет на пол-девятого, пол-часа нам хватит. Женька взбил подушку и улегся: - Слушай, Валер, давай все-таки разберемся, что произошло с этим дурацким сном. Валера поставил будильник на пол рядом со своей раскладушкой, и тоже лег, закинув руки за голову: - Боюсь, что мы оказались в зоне какого-то излучения, - вокруг Москвы ведь полно до сих пор всяких военных "ящиков". - И Стас тоже? - с сомнением спросил Женя. Валера резко сел в постели: - Слушай, мы же, наверное, все облучились, весь дачный поселок. - И всем снился один и тот же сон? - иронично спросил Женя. - Ну, знаешь... - А что? - возразил Валера. - Это же все об'ясняет! - А ты не думаешь, что нас просто ловко разыграли? - Кто? - Ну, Володка же вполне мог договориться с Анечкой. - Гуд, - снисходительно кивнул Валера. - Володька запихнул в свой "Запорожец" двух спящих мужиков вместе с грудой аппаратуры и инструментов, и перевез их за тридцать километров, так что они даже не проснулись. И уложил по кроваткам. Гуд. Ну а как в твою теорию вписывается Стас со своей неразменной пятеркой? - Да Стас за бутылку что хочешь скажет и сделает! - отмахнулся Женя. - О'кей, - тонко усмехнулся Валера. - А как же концерт, - десять тясяч зрителей тоже решили с нами пошутить? - Да... - нехотя согласился Женя. - Тут действительно каким-то "ящиком" попахивает. Они помолчали. - Слушай, - зевнув, предложил Валера. - Может, завтра спросить у кого-нибудь еще, не произошло ли с ними чего-то подобного? Ну, например, у Димки с Наташкой? - Нет, их не надо трогать, они же просили... - Женька тоже зевнул. - У ребят медовый месяц... Спать давай, вон уже двенадцать. - Спокойной ночи, - сказал Валера и накрылся одеялом с головой. - Да! Давай завтра к Читенку зайдем, - предложил он, высовываясь из-под одеяла, и вдруг пораженно обвел глазами комнату. Это была его комната на даче, и Жени не было рядом. Он встал и, трогая руками стены, вышел в коридор. В дверях своей комнаты стоял Женя с топором в руке. - Женя, - дрожащим голосом спросил Валера. - Женя, это ты?

- Мать! - сказал, входя в комнату Александр Читков.- Кто там лазает? - Стасик... - ответила Чита. На подоконнике лежала кепка Стасика. Александр повертел ее в руках и высунулся в окно. - Эй, Стас! Где ты там? Иди сюда. В саду было темно. Александр прислушался. Что-то стукнулось в траву неподалеку от дома. Александр надел на голову кепку,закрыл окно и потянулся. - Ладно, мать. Пойду, пройдусь перед сном, - он накинул рубашку и пошел к двери. - Знаю я, куда ты таскаешься. Совести у тебя нет. - Ладно, не бурчи. Это мое дело, - Александр вышел, прикрыв дверь. Он в темноте прокрался через кусты смородины и перемахнул невысокий забор, оказавшись на соседнем участке. Из-под его ног испуганно шарахнулась загулявшая курица. Вздрогнув от неожиданности, Александр быстро сориентировался и мягким кошачьим прыжком обрушился на нее. Курица под Александром издала приглушенный звук и затихла. Александр поднялся, забросил обезглавленную птицу к себе на участок, затем снял с головы кепку, вытер ею руки и отбросил в сторону. Ступая по грядкам, он пробрался к окну и, спрятавшись в кустах жасмина, громко мяукнул. Окошко отворилась, и выглянула Люба. - Здравствуй, моя сладкая! - шепотом сказал Читков. - Саня, ты? Не вижу ничего... - Я. Выдь на минуту. Скажу чего. - Да что ты, Саня... Стас сейчас прийдет. - Да не прийдет. Он только что у матери бухла набрал, я видел. Ну, выйди, Люб. Люба молча скрылась в окне, через несколько секунд скрипнула дверь веранды, и на крыльце появилась ее крепкая фигура в ночной рубашке и пуховом платке, накинутом на плечи. Читков быстро вышел из кустов и, подхватив ее на руки, побежал к сараю. - Саня, да что ты... А вдруг Стаська заявится... Ну, что ты делаешь... Пусти. Читков молча добежал до сарая, ногой открыл дверь и шагнул с Любой внутрь. Здесь было сено, куры, хрюкнула за простенком потревоженная свинья. Читков опустил затихшую Любу на сено, припал сверху и стал стягивать с себя рубашку. Люба, ослабевшая от любви, вяло сопротивлялась. - Санечка...- шептала она. - Не надо... Стас прийдет... - Не бойся, моя сладенькая, не прийдет. Ну, иди, иди сюда... Свинья снова хрюкнула, заглушая томные вздохи и бормотание Любы.

Утром Люба вышла в сад полить грядки. Изогнувшись под тяжестью наполненной водой ведерной лейки, она прошла к дальней грядке и едва не наступила на кепку Стаса. - Вот же пьянь... Ой... - она заметила на кепке кровавые, еще не полностью засохшие пятна. Внимательно и встревоженно оглядевшись вокруг, Люба увидела на земле целую лужу крови. - Господи!.. - она выронила лейку и побежала в дом. - Стас! - закричала она, врываясь в его комнату, и осеклась,увидев нетронутую постель на старой раскладушке. Ее обуял страх. Она быстро оббежала все комнаты, кладовку и поднялась на чердак. Там тоже Стаса не оказалось. Торопливо спустившись, Люба выскочила во двор и побежала к сараю, по пути заглянув в туалет. В сарае Люба осмотрелась, заглянула за перегородку к свиньям, но и там мужа не оказалось. Тут взгляд ее упал на что-то белое, присыпанное сеном. - Стас! - с надеждой воскликнула она и шагнула к этому белому, протягивая руку. Это была рубашка Читкова. Люба стряхнула с нее сено и широко раскрытыми глазами уставилась на кровавые пятна, ярко выделявшиеся на белой ткани. Ноги у Любы подкосились, и она без сил опустилась в сено. Ей вспомнилась прошедшая ночь и слова любовника:" Не бойся, моя сладенькая, не прийдет..." - Милый, что же ты наделал?.. - прошептала она побелевшими губами.