Фрэнк Перетти - Пророк

- Вот ведь попал... - Джон швырнул трубку на рычаг.

Рабочий день кончился, все ушли домой, и в отделе новостей было очень тихо: никого, кроме нескольких сотрудников, подготавливавших одиннадцатичасовой выпуск. Джон рвал и метал - даже более того, он пообещал убить Оуэна Весселла, режиссера одиннадцатичасовой программы, если Оуэн хотя бы подумает о том, чтобы вставить сюжет об абортах в вечерний выпуск. Оуэн понял мысль Джона. "Да, старина, конечно. Можешь на меня положиться".

Джон выключил компьютер, словно пытаясь вычеркнуть из памяти этот дурацкий день, все эти ужасные неприятности, весь этот цирк, в котором он выступал клоуном. Он просто хотел поскорее убраться отсюда.

Лесли пододвинула кресло и упала в него с бесконечно усталым видом. Она задержалась в отделе почти на три часа, чтобы увидеть исход дела.

- Это был Макс? - спросила она.

- А то кто же. Забудь о прогулках по темным аллеям - сейчас я не хотел бы встретиться с ним и при свете дня. Лесли кивнула.

- Полагаю, наша дружба с Брюверами на этом кончилась. Мы выступили кисло. - Далее она высказала мысль, не особо ее воодушевлявшую: - Возможно, я позвоню завтра Дин и попытаюсь объяснить ей все.

- Потом она просто вздохнула и уныло покачала головой. - Но насколько убедительно такое объяснение? В данный момент оно и самой мне не нравится. -Лесли бросила взгляд в противоположный конец зала. - Я разговаривала с Мэриан, и с Рашем тоже, и... я знала, о чем они собираются говорить.

Джон подсказал ответ:

- Это новости. Событие имело место...Лесли начала:

- И...

- И... все в репортаже соответствовало действительности, фактической стороне дела.

- И...

- Они представили точку зрения обеих сторон. Лесли вскинула руки, откинулась на спинку кресла и сказала:

- И я выхожу из игры.

Услышав это, Джон замер на месте. Ему не следовало удивляться, но он удивился.

- Ты уверена?

Лесли хотела ответить сразу, но потом заколебалась.

- Я больше ни в чем не уверена. Нет, не так. В одном я твердо уверена: я предала своих друзей, я поступилась своими убеждениями, я поплыла по течению, но... по крайней мере я уберегла свою драгоценную задницу. Репортер Лесли Олбрайт осталась цела и невредима. - Она замолчала, чтобы поразмыслить над сказанным.

- Но послушай, разве у тебя был выбор? - спросил Джон. Лесли подалась вперед и заговорила с горячностью:

- Можешь не сомневаться, был! Ты удивлен? Знаешь, я сегодня вдруг поняла... нет, на самом деле, я все время знала это, но было так просто, так удобно это забыть... У меня есть выбор. Я в состоянии отличить правое дело от неправого - все мы в состоянии отличить одно от другого. Проблема заключается в этом чудовище, Джон. Все мы находимся в брюхе огромной рыбы, и она плывет вместе с нами, куда ей заблагорассудится - помнишь? Как только ты попадаешь на это рабочее место и привыкаешь плыть по течению и бояться за свою задницу, тебе даже в голову не приходит, что у тебя есть выбор, и ты даже не думаешь о возможности предпочесть правое дело неправому; ты просто делаешь то, что приказывает тебе делать система. Конечно, ты жалуешься на это, сидя в служебной машине или за столом во время обеда; ты рассуждаешь о незрячих режиссерах, которые сидят в комнате без окон и навязывают тебе свое представление о реальности, говорят тебе, что они хотят видеть, независимо от того, соответствует это действительности или нет, - но ты все равно делаешь то, что тебе приказывают. Делаешь даже из самых идиотских соображений. Я позволила Тине смешать себя с грязью из страха потерять работу, а ты позволил Бену Оливеру запугать себя и превратить в послушную марионетку из страха потерять свою работу, а когда речь заходит о нашей работе, о нашей важной, нашей престижной работе, которую так трудно получить, нам приходится быть профессионалами, поэтому понятия добра и зла даже не входят в формулу нашего поведения, поскольку мы считаем, что у нас нет выбора!

Слова Лесли привели Джона в беспокойство:

- Лесли, брось, ты несправедлива - и по отношению к нашей работе, и по отношению к себе. Ты... ты не вправе примешивать сюда соображения нравственности, когда есть новости, о которых надо сообщать...

Лесли не повысила голос, а прошептала с силой, почти прошипела:

- Джон, разве мы не должны быть людьми? Кто мы такие, собственно говоря? Я не знаю, кто я такая - или кем должна быть. И я не знаю, кто ты такой! - Она незаметно окинула взглядом отдел, надеясь, что никто их не подслушивает. -Джон, кем мы были, когда разговаривали с Брюверами? Кем или чем была я, когда проводила все то время с Дин? Была лия просто бездушным автоматом для сбора новостей или я действительно болела душой, действительно переживала за Энни Брювер? А что ты делаешь, Джон? Вешаешь свою человечность на крючок при входе в отдел новостей? Чувствует ли что-нибудь Джон Баррет? - Лесли с трудом справилась с волнением и выпалила: - Ты представил зрителям сюжет, который был предательством по отношению к людям, доверявшим нам, и ты сделал это просто великолепно! Ты был так... профессионален!