Ник Перумов - Один на один

Молодец, Двоечник, молодец. Коротко, жестко. Хотя последнее замечание уже из детсадовской серии: "А он первый начал!" По глазам Стармеха было ясно видно, что Двоечнику он не верит и верить не хочет. Но! Не забывай, где ты находишься! У них тут совсем другие правила. Эти мальчиши-кибальчиши не врут! Даже врагам. Удивительное благородство. И еще один интересный нюанс к портрету местного творца, господина Антонова. Если бы весь этот разговор происходил у НАС, я бы вел себя со-овсем по-другому. Я бы, конечно, вот именно сейчас сказал бы от себя лично что-нибудь сильное. Да покрепче. И про Вомбата их, и про ВД, хоть он мне и не отец вовсе... Но как раз в этот момент Саня, со свойственной только ему непосредственностью, вдруг легко спросил у Стармеха:

- Слушай, Дим, а почему ты меня так не любишь? Просто потому, что я на тебя не похож?

Стармех, на удивление, не взорвался и даже не окрысился. Он как будто и сам впервые об этом задумался.

- Наверное, да, - честно ответил он, подумав. - И вообще... Не мужик ты, Саня. Одно слово - Двоечник. И все у тебя не как у людей. - Стармех передернул плечами. - Неправильный ты какой-то... Плачешь все время... - Вот уж правда: у Двоечника как раз глаза защипало от таких стармеховских откровений. - Отец у тебя есть, женщина еще какая-то... - Дима рассуждал вслух. Судя по кислому лицу Цукоши, врач наш имел аналогичное мнение. Саша мысленно покраснел до мысленных корней волос. Вот угораздило двойничка заиметь! Ни толку, ни проку, одна маета! Хватит, мужики, а то я за себя не отвечаю!

- Дима, Азмун, - Саша откашлялся, - я предлагаю душеразбирательные и душеспасительные беседы перенести на потом. Сейчас нужно подумать, как спасти Свету.

- Да что ты заладил: Света, Света! - Дима у нас тоже переключается с полтыка. - Ты папаше своему скажи: пусть Вомбата выпускает, тогда и говорить будем. Не пойму только: тебе эта женщина зачем? Чего ты так за нее волнуешься?

- Да незачем, незачем! - Это уже я кричу - Человек в беде - вот что! Выручать надо!

- Это, ть, вот сколько ни смотрю на вас, никак в толк не возьму: что за люди таки дурные... словами кидаются, кидаются, ажио глотки друг друг порвать готовы, а все - без толку... - забубнил вдруг молчавший до сих пор Кувалда. Чего-о тута спорить, чего-о... не пойму... Спасать, говорят, человека надо, так ты и спасай, не хрен тута языком мести... По мне, так - хоть с Вомбатом, хоть с хренатом... потом разберемси-и... Сейчас другому помощь нужна-а... Ить, молодежь, беспутныя-я, оххти-и, беспут-ныя-я... - Все обернулись в сторону Гризли. - ... и глазами не лупай, не лупай на меня, чего на паренька накинулся? Чего? Ты его первый день знаешь? А Командир-то ваш, и правда... за бабой в Город ушел... ушел, сокол... А спроси: почем знаю? Так сам ему знак от ее и передавал. И незачем тута крайнего искать. Командир ваш сам себе на уме. Кого хошь вокруг пальца обведет... А парнишка, вишь, как переживает. Ты не переживай, паря, не дрейфь. Даст Бог, вытащим твою кралю...

- Как вытащим? - безнадежно спросил Саша.

- Энто-о... так и вытащим... на што у нас Пакость тогда? Думаешь, тока молоко давать? Э-э-э, дурила... ни хрена ты в жизни не рюхаешь. Ну-ка, голуба, подь сюда. - Это он к Пакости обратился. Мохнатая зверюга, до этого равнодушно внимавшая нашим разборкам, лениво встала и подошла к хозяину. Теперь только Саша понял, кого она ему так сильно напоминает. Ну, конечно! Вылитый резонат! У тех, правда, мохнатость пожиже будет и в глазах тоски поменьше. А так - один к одному!

- Это, ть, кака-никака вещица ейная у вас осталась? - по-деловому спросил Гризли у Сани.

- Чего? - От пережитых стрессов очень туго соображалось.

ВД оказался быстрее. Жутко краснея, он достал из кармана Светин носовой платок.

- О! Эт, верно... эт, правильна... - обрадовался Кувалда, забирая платок и суя его под нос Пакости. - Ищи, таперича... ищи, дурында... нюхай...

Зверюга шумно втянула воздух, на несколько секунд задумалась с видом: "Что же это мне напоминает?", а затем, уронив морду на землю, медленно побрела прочь.

- Неужели сквозь землю почует? - с сомнением спросил Саша. Где-то внутри завозилась воскрешенная надежда.

- А как же! - Кувалда гордо посмотрел на удалявшуюся Пакость. - Непременно почует... потому - нос у нее специа-альнай...

Пакость прибавила скорости, не поднимая морды от земли. Все покорно следовали за ней. Буквально шагов через двести зверюга остановилась посреди неширокой поляны, густо заросшей кровохлебкой. Пакость завертелась на месте, глухо зарычала и начала скрести лапой землю.