Людмила Белаш - Капитан Удача

Удалось немногое — отнести Мариана в головной отсек. Автомедик накрылся вместе со всей высококлассной электроникой; нельзя было даже разобраться, насколько серьёзно пострадал Мариан, а уж о том, чтобы помочь ему, и речи не шло. Форт впрыснул напарнику обезболивающее и уложил так, чтобы кровь не затекала в горло. Страшным и чёрным предстало ему внезапно возникшее в уме — он здесь, но его нет. Он так далеко, что не докричишься. Какая нелепость! Человек, способный на тысячи дел, кому-то знакомый, кому-то приятель, кем-то любимый, полный сотнями планов и мечтаний, десятки раз на дню переходящий от задумчивости к хохоту — и от толчка слепой силы всё это вмиг рушится и застывает грудой обломков. Жизнь тоньше паутинки, взмах — и оборвана. Форт испытывал мучительную, тяжкую вину за то, что он жив и невредим, а дыхание напарника вот-вот замрёт.

Впрочем, и он был жив условно, ненадолго, по насмешке судьбы; стены корабля стали тисками — стоило поднять глаза и возвратиться мыслями к аварии, как в мозгу запульсировала тревога, алое пылающее слово в черноте.

Положение складывалось хуже некуда — замурованные в корабле, они плавно приближались к ТуаТоу. Час, другой — и корпус начнёт раскаляться от трения о воздух, а потом... лучше не думать, что будет потом.

Между мониторами рубки управления слабо светилась планш-икона, помещённая здесь Марианом, — тонкая пластина в резной окантовке, с узкой сенсорной панелью. Сейчас объёмная икона показывала озарённый нежным сиянием лик в обрамлении струящихся волос и золотого нимба, с прямо очерченным носом, мягкой бородкой и большими глазами, полными безмятежной любви. Бестрепетное, вечно прекрасное лицо бессмертного бога.

«Иисус Христос, — одним взглядом прочёл Форт. — Спаситель. Мариан так верил в тебя, что никогда не расставался с образом, как с талисманом, дал тебе место среди индикаторов и приборов — и что теперь?.. За что хвататься, когда ничего не действует? упасть на колени и молиться?.. вот единственное, что мне осталось. Но где ты, услышишь ли мой слабый голос? „Из глубины взываю к тебе, Господи!..“ Кажется, это похоронная молитва. Рано впадать в отчаяние. Мы ещё поборемся».

Форт снял икону, прилепленную гекко-лентой к гладкому покрытию. Лик бога лучился таинственным, медово-золотым и тёплым светом фона. Одной рукой Христос благословлял мир, в другой держал раскрытую книгу с крупной надписью, сделанной причудливым старинным шрифтом. «Интересно, что там написано?.. » Спрятав пластинку во внутренний карман, Форт быстро собрал в папку корабельные документы. Хоть потоп, хоть пожар, но бумаги должны уцелеть, и формальности должны быть соблюдены.

«Случайный выстрел? — Открыв оболочку главного компьютера, Форт в свете фонаря торопливо перемещал диагностический щуп своего тестера шагами по одной десятой миллиметра, пытаясь уточнить, что можно восстановить, а что нет. — Кажется, мы никаких правил не нарушили. Курс на уход от планеты доложили диспетчерской? да. Путь никому не пересекали. Ну, помехи, где их не бывает. Сообщили, что начинаем набор скорости. Систему идентификации я сам включил. И вот, пожалуйста! Или рехнулся коми их орбитальной обороны?.. Не о том думаешь. Соображай быстрее. Запустить хотя бы управление движками...»

Злиться и рычать проклятия не было времени. И совсем мало его оставалось на то, чтобы развернуть грузовик и выполнить торможение. Если не связь, то телеметрию и обзор вернуть себе надо, иначе вместо ровной суши посадишь корабль на скалы или на воду. Гироскопы — не обязательно; векторы тяготения и инерцию Форт чуял не хуже воздушного гимнаста под куполом цирка. Сесть на твердь в штатном положении — и всё! хоть в болото, только ближе к городу. К больнице. Значит, следует садиться рядом с большим городом...

Не оглядываясь, Форт то и дело посматривал сканером в сторону Мариана. Дышит. Пульс есть. Ещё не поздно.

За то, чтобы он очнулся, Форт готов был отдать всю капитанскую зарплату. Но от денег сейчас ничего не зависело — только от состояния микроскопических связей в крохотных блоках. Какие-то кристаллические зигзаги, нити структур, парализованных вспышкой, — они не умирают, потому что не живые, и тот момент, когда по ним вновь забегают сигналы, — не воскресение. Их можно лишь разрушить. He-жизнь... Форт прогнал подкравшуюся мысль: «Ты сам — не-жизнь. Ты неживой насквозь, а твоё Я — память, потоки команд, коды и архивы». Это угнетало, как упрёк.

Не время для самокопания. Единственная задача — спасти себя и Мариана. Секунды промедлишь — потом не наверстаешь.