Федор Березин - Огромный черный корабль

Когда зазвонил дверной звонок, Радлиф Toy находился в некоем пространстве, доступном только его воображению. Какие-то сложнейшие фигуры переплетались в узлы, и каждая сама по себе и тем более вместе (он знал это) представляла собой умопомрачительно доступную его разуму формулу. Это была стадия эйфории, как бывает у курильщика при первой затяжке после долгого воздержания, только выражена она была много ярче и очень специфически, все-таки происходило прямое воздействие на мозг, без промежуточных этапов — чувств.

Мелодичный звон вновь разнесся по просторной комнате и замолк, поглощенный обитыми звукопоглотителем стенами. Загорелся красный плафон на стене. Радлиф Toy заставил себя приподнять веки, он все еще ритмично покачивал головой в такт с некоей слышимой только ему музыкой сфер.

—Маарми, — позвал он дочь, — сделай милость — открой. Но она уже была в комнате, высокая красавица в ниспадающей ниже колен тунике, так похожая на мать, которую Маарми не помнит.

—Прибыл Лумис, папа. А ты опять, я вижу, нацепил на голову эту мерзость? Я когда-нибудь ее уничтожу. Сколько раз я тебя просила держаться. Если тебе плохо, ты что, не мог меня позвать, я сплю чутко. Поговорили бы о чем-нибудь, отвлеклись. — Она неслышно (ступни утонули в рыжей шкуре меразодонта, крупного хищника, вымершего уже при жизни Старика) приблизилась к креслу, похожему на полусферу.

—Все, все, дорогая, — он поднялся, — уже снимаю.

«Ой, молодость, что она может понимать?» — проворчал он про себя. Дочь уже помогала ему стаскивать с черепа провода.

—Маарми, ты же знаешь, мне это необходимо, чтобы восстановить душевное равновесие, иначе я не смогу работать.

—Брось, это нужно, но не в таких дозах. — Она подбросила пучок проводов.

Снова раздался звонок.

—Все, успокойся. Иди, открой наконец, нельзя же держать гостя в прихожей.

Когда Лумис шагнул в комнату, следы наркотического сеанса были тщательно убраны.

—Пусть боги будут благосклонны к хозяину дома! — Гость поднял растопыренную ладонь над головой.

Входи, и да будешь ты счастлив в нем! — хрипло произнес Старик и улыбнулся, обнажив вставные зубы из кости желтого пермалогуса. — Я всегда рад тебе, Лумис, присаживайся.

Лумис опустился на шкуру меразодонта и поставил перед собой полосатый чемоданчик.

—Ты немного запоздал?

— Да, были проблемы. Но, слава Эрр, обошлось. Я принес все данные о бароне.

Старик жестом остановил его.

—Маарми! Приготовь гостю крепкий крапс, ведь он прибыл издалека.

Девушка, наклонив голову, вышла. Люк моментально задвинулся.

Дочь у вас совсем взрослая стала, давно я ее не видел.

Ты прав, Лумис, но можешь не любезничать со мной, я тебе не какой-нибудь имперский чиновник, которому нужно угождать. Я представляю, как ты устал, но давай решим проблемы. Я слушаю.

Я принес все данные о бароне Гуррара, точный график его передвижения по стране, ну и, разумеется, текущую информацию.

—Прекрасно. — Хозяин протянул тонкую костистую руку.

Лумис быстро прислонил указательный и большой пальцы левой руки к двум круглым окошкам на чемодане: саквояж моментально распался напополам. Из одной половины Лумис достал кипу шифрованных хронопластин и передал их Старику.

—Открывается только твоими отпечатками пальцев? -спросил тот, уже впившись глазами в документы.

—Точно. — Лумис прикрыл веки, появилась возможность расслабиться, снять напряжение, пока Старик работает. Он попытался погрузиться в некое состояние, называемое нейтральным парением, нейропаром. Начал мысленно произносить формулу внедрения с временной настройкой выхода: «Мои веки тяжелы, как свинец. Тело теплое и расслабленное. Я хочу спать. Спать. Дыхание ровное и спокойное. Я очнусь через пять минут».

Он осознал себя скользящим в небе, в свободном падении. Волны тихонько приподнимали тело. Нет, у него не было тела. Он ощутил себя духом. Он был, и его не существовало. Он оглянулся, что-то осталось там, позади. Темная тень. Вспышка света. Он ясно увидел незнакомое, но мгновенно опознанное лицо. Пенилась кипящая, льющаяся изо рта кровь. Все вокруг озарилось багровым пламенем. Лицо увеличивалось, катилось на него. Нет! Он успел поднырнуть, умчаться в подвернувшийся к месту водоворот. Он снова парил в небе. Он снова являлся бестелесным духом, несущимся над зеленым морем зарослей. И все это долго, очень долго. Что-то ворвалось в его грезы. Словно тиканье часов. Все, пора. Лумис приоткрыл глаза. Он действительно успел чуточку отдохнуть.