Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Оружие…

Она хотела тоже поставить прочерк, и опять Тим остановил её. Перебрал их бумаги и протянул офицеру разрешение на оружие. Тот быстро и удивлённо посмотрел на Тима.

— А где оружие?

Тим достал из-под куртки и протянул ему небольшой, но толстый пакет. Офицер проверил печати, вскрыл пакет и выложил на стойку пистолет, обойму и нож=кинжал. Быстро, чётко сверил номера и кивнул Тиму.

— Можете забирать.

Тим вложил пистолет, обойму и нож обратно в пакет и спрятал его под куртку. Внутри всё дрожало. Неужели он проскочил? Невозможно поверить.

Вещи им проверили быстро, и они прошли за барьер. В Россию. Империя, Алабама, Старый Хозяин, — всё это осталось позади, за чертой. В вокзальном буфете, где получали паёк на дорогу, выпили русского, да, уже совсем русского чаю. Он купил большую плитку русского шоколада и ещё бутербродов с дорогой рыбой. Да, конечно, он понимает: потом будут траты. Нужна тёплая одежда всем, бельё, посуда, и какое бы ни было жильё, но его надо будет обставлять и оплачивать, а ещё неизвестно, что и как у него будет с работой, и конечно же, глупо вот так тратить сбережённые деньги, но… Но они переступили черту, свершилось то, о чём даже не мечтал, так… так надо же это отпраздновать, чёрт возьми! Он же не дурак и понимает: осетрину и сёмгу автомеханики не едят, и так шиковать им очень долго, а то и никогда не придётся. Так что… так что почти пять рублей за лёгкий, — как назвал это Дим, и он согласился — перекус он может выложить. Может, в жизни им больше не доведётся такого попробовать.

Зина бережно жевала тонкий ломтик белого хлеба с розовой пластинкой рыбной мякоти, глядя на него всё ещё испуганными глазами.

— Обалдеть, как вкусно! — сказал Дим, доев бутерброд.

— Ага, — кивнула Катя.

И в поезде от Рубежина — Стоп-Сити в прошлом — до Иваньково всё было нормально.

Им, правда, дали две полки: детям до семи лет отдельная полка не положена. Но зато повезло с попутчиками — супружеской парой демобилизованных офицеров. В вагоне было тепло, одеяла не вытертые, тёплые. Пили чай, угощая друг друга бутербродами. Выпили и водки. За победу и за возвращение домой. За окном плыла снежная равнина. Вид снега и закутанных, толстых от множества одежд людей беспокоил Тима. Он думал отложить покупку тёплой одежды до Загорья, но начал уже в Новозыбкове. Всем носки, всем варежки, Кате и Диму тёплые шапочки и шарфики, Зине хороший большой платок, Диму свитер, Кате и Зине кофточки, себе свитер — в одной рубашке под курткой было холодно, так что он даже на мгновение пожалел, что не обзавёлся обычной рабской, та намного теплее — себе вязаную шапочку, но уже ясно, что придётся покупать русскую меховую, да, правильно, ушанку, Зине и Кате рейтузы, Диму тоже. Зине даже снова стало страшно от уверенности, с которой Тим доставал, расплачиваясь, деньги. Но… но ведь нужное всё, холодно уже. Детей ли застудить, самим ли застудиться — всё плохо. А дальше будет ещё холоднее… И сама не удержалась. Увидев на перроне развал горячей картошки, сала, пирожков, солений. И только выдохнула:

— Тима…!

А он сразу понял, пошёл и набрал всего. И какой же пир у них был в поезде. Зина чуть не заплакала, жуя горячую картошку с солёным огурцом. И на внимательный взгляд Тима виновато улыбнулась сквозь слёзы.

— Как дома.

Тим понимающе кивнул и сказал:

— Очень вкусно.

— С ума сойти, — веско поддержал его Дим.

Катя не могла высказать своё согласие вслух — рот у неё был набит — и только часто закивала, едва не поперхнувшись.

Зина не решалась даже в мыслях прикинуть, сколько Тим, нет, всё же сколько они потратили в Новозыбкове. Но довольные смеющиеся рожицы детей, улыбка Тима всё затмевали.

После обеда детей уложили спать на верхней полке. Тим очень ловко — Зина не ожидала — соорудил из второго одеяла бортик, чтобы малыши не свалились во сне, и они сели вдвоём на нижней. Она у окна, а Тим рядом. Их попутчики сошли на первой станции после Новозыбкова, новых к ним не подсадили, и они были вдвоём. Вокруг шумели, пели, плакали, ругались — где ж и погулять, как не в дороге.

— Тима, ты поешь ещё, — решилась нарушить молчание Зина.

Тим покачал головой.

— Я сыт. Спасибо.

— Ну… ну тогда чаю ещё?

Тим улыбнулся.

— Ничего не надо, — и медленно, словно пробуя слова на вкус: — посиди… со мной.

Зина вздохнула и подвинулась, коснулась своим плечом его плеча. И Тим осторожно обнял её за плечи. И Зина не отстранилась, а как-то порывисто прижалась к нему. Ну да, ведь они муж и жена, дети спят, в отсеке они вдвоём, да и… да и