Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Алиса, хочешь сока?

— Аа, — ответила, просыпаясь, Алиса и уточнила: — С печеньем? Хочу.

Эркин улыбнулся и достал свой мешок. Нику они уже не предлагали. По полкружки сока и по два печеньица каждому. Эркин поболтал флягу, прислушиваясь к плеску.

— На донышке осталось, — сказал он Жене.

Женя кивнула.

— Разливай. Допьём уже, а в Рубежине ещё купим.

Они как раз успели доесть и допить, и Эркин убирал кружки и флягу, когда в их купе заглянул проводник.

— Прибываем, конечная станция.

Ник кивнул, пряча во внутренний карман пиджака записную книжку, которую он просматривал. Женя стала одевать Алису. Поезд замедлял ход, подкатываясь к ярко освещённому перрону.

— Стоп-Сити, леди и джентльмены, — доносился из коридора голос проводника. — Стоп-Сити.

Эркин застегнул куртку, вытащил из кармана и надел шапку. Судя по блестящему перрону, там дождь. Надо доставать вещи, но Ник ещё сидит, а тюк вытаскивать — его заденешь. Поезд остановился.

— Было приятно познакомиться, — встал Ник. — До свидания.

— До свидания, — улыбнулась Женя.

— До свидания, сэр — вежливо ответил Эркин.

И как только Ник вышел из купе, стал вытаскивать вещи, прилаживать на плечи мешок и тюк.

— Эркин, проводнику надо дать, — сказал Женя по-русски.

— Я дам, — сразу ответил Эркин. — Семь кредиток.

— Хорошо, — кивнула Женя.

Они взяли вещи, Женя поставила Алису между собой и Эркином, и пошли к выходу.

Проводник, как и на остановках, стоял у двери, помогая выходящим. Эркина он проигнорировал, но Жене подал руку и Алисе помог перешагнуть из вагона на перрон. Эркин поставил тюк и ящик на перрон — здесь под навесом было не так уж мокро — и уверенно, привычным движением достал бумажник, вынул семь кредиток. Проводник явно растерялся, но его рука словно сама по себе взяла у Эркина деньги и вложила их в карман форменной куртки.

— Спасибо… — проводник в последнюю секунду проглотил неположенное по отношению к цветному обращение.

Эркин кивнул, взвалил на плечи тюк, взял ящик и посмотрел на Женю: знает ли она, куда идти. Женя улыбнулась проводнику.

— Спасибо, до свидания, — и по-русски: — Нам вон туда теперь.

— Вы с Алисой вперёд идите, — по-русски ответил Эркин. — Я за вами.

Женя поправила висящую на плече сумочку и взяла Алису за руку.

— Пошли, зайчик.

Эркин шёл за ними, готовый принять на себя любой толчок сзади, но по мере их приближения к перегораживающему перрон забору толпа стремительно и заметно редела. Все шли в другую сторону, в город, как догадался Эркин, а сюда… неужели они одни на ту сторону?

Кирпичный дом, похожий на лагерную проходную, окно с белой занавеской, дверь с блестящей табличкой… Женя отпустила Алису и открыла дверь. Эркин перевёл внезапно сбившееся дыхание и вошёл следом. Дверь гулко хлопнула за спиной, и офицер с погонами майора сказал:

— Слушаю вас.

Эркин сбросил на пол тюк и мешок, поставил ящик, подошёл к барьеру поперёк комнаты и достал из внутреннего кармана пакет с документами.

— Здравствуйте, вот наши документы, мы уезжаем.

— Репатрианты?

— Да, — кивнула Женя.

Она уже положила узел и свой мешок рядом с тюком, взглядом велела Алисе стоять возле вещей и подошла к Эркину.

Офицер положил их документы на стол к двум девушкам, тоже в форме, но погоны лейтенантские, и те сразу стали рассматривать, листать, сверять со списками и записывать в толстые канцелярские книги. Офицер положил на барьер бланки.

— Заполните декларации.

Женя взяла бланки и огляделась в поисках стола. Но его не было.

— Пишите здесь, — разрешил офицер. И только чернилами.

Женя достала и з сумочки ручку и стала заполнять аккуратными печатными буквами пробелы. Эркин стоял рядом, боком прислонясьь к барьеру, чтобы по возможности видеть и Женю, и очень серьёзную Алису, и вещи, и офицера нельзя из виду упускать.

— Эркин, пересчитай деньги, — сказала, не отрываясь от письма, Женя.

Эркин достал бумажник. Барьер был достаточно широк, чтобы разложить на нём купюры и монеты.

— И у меня в сумочке, в кошельке. Ага, спасибо.

Эркин высыпал к своим деньгам мелочь из кошелька Жени. Ещё раньше, в первом лагере, Женя настояла, что все основные деньги будут у него, а себе тогда оставила немного, сказала: "на текущие расходы". Эркин расправил смятые кредитки, сложил их и монеты стопками и ещё раз пересчитал.

— Сколько? Надо вписать.

— Две тысячи триста семьдесят пять, и ещё мелочи на две кредитки ровно.