Ольга Онойко - Море Вероятностей

Это было, конечно, похвально, но журналист лил слишком сладкую патоку. Вася поморщился и переключил каналы.

По соседству передавали вещи поприятнее – научно–популярный фильм с художественными вставками, посвящённый древней истории. Рассказывали о хеттской империи и битве при Кадеше. Красивый старик–историк в музейном зале просто и интересно разъяснял тонкости права и политики времён царя Муваталлиса. Вася внимательно слушал, но ничего не запомнил – в одно ухо влетело, в другое вылетело. Потом начался художественный фрагмент. Птица парила над выжженными холмами, взгляд с высоты полёта позволял понять расположение войск. На вершину холма выехала хеттская боевая колесница, камера приблизилась, задержалась на лице лучника. Марйанне улыбался, приветствуя грядущее кровопролитие. Воин излучал мощь, словно солнце – свет: несомненно, то был не актёр, а настоящий марйанне. Какой‑то бессмертный решил поразвлечься, появившись в камео в роли самого себя. Могучий юноша в древнем доспехе выглядел величественным и прекрасным, как божество: светло–золотистая кожа, вьющиеся тёмные волосы и яркие, жаркие огромные глаза – там, где родился Вася, такие называли «библейскими». «Здесь, наверно, и Библии нет», — подумал Вася, рефлекторно запросил информацию и узнал, что фенотип перерождённого называется «иранским», что это одна из самых древних генетических линий марйанне, что Библия существует, есть даже все четыре канонических Евангелия, и само христианство довольно известно – как одна из экзотических малых религий; в Федеративных Североамериканских Штатах христианство исповедует тридцать процентов населения.

Глядя, как египетский офицер орёт на солдат, как щурится на вражеский строй бесстрастный Рамзес, Вася бездумно бродил по инфосфере и узнавал всё новые крайне занимательные и бесполезные вещи.

Немногочисленные христиане Европы бежали в Америку сразу после начала её колонизации. То был век войн, как, впрочем, и все века в этом локусе. Паладины Преломленного Копья выбивали мицаритов из Испании, и Отец–Главнокомандующий Лоренцо Медичи не славился веротерпимостью. В Америках пал Теночтитлан, но устоял Куско, множество испанцев служили императору Атауальпе и даже назывались Инками. «Оффтопик», — подумал Вася, вернулся обратно и нашёл, что в глубочайшей древности Господь Воинов считался сыном богини Астарты–Сауски и доблестного мужа из смертных, и лишь позже покинул густонаселённый хеттский пантеон, поднявшись над ним в недостижимые выси.

Тем временем на экране одоспешенный марйанне вскинул огромный лук и повёл стрельбу так умело и быстро, что Вася заподозрил в нём очень, очень старого человека. Операторская работа была великолепна, она позволяла физически ощутить тяжесть и скорость боевых колесниц, прочувствовать, насколько страшна их атака. Восклицая к ирсиррам и Господу Воинов, летели в бой бессмертные Муваталлиса. Согласно историкам, это было первое сражение, в котором достоверно участвовали перерождённые в качестве отборной ударной силы, а не как священники и советники. В табличках также впервые называлось имя женщины–марйанне – Асмуникаль; говорилось, что она хорошо надзирала за колесницами. Исследователям представлялось сомнительным, чтобы в ту эпоху женщина, даже причисленная к касте, была колесничным мастером, и её полагали кем‑то вроде диаконисы, призывавшей благословения. Кроме того, Вася обнаружил, что египтяне начали мумифицировать мёртвых после того, как до них дошли слухи о далёких северных странах, где усопшие возвращаются и живут новые жизни.

Он бы ещё долго блуждал в информационных пространствах, изучая такую похожую и непохожую историю локуса и мгновенно забывая её. Прервать это занятие было так же трудно, как перестать чесать, где чешется. Но тут вернулся Анис.

— Ого! – сказал он, увидав на экране отменно снятую сцену рубки; египетский пехотинец умудрился вспрыгнуть на колесницу и пытался достать марйанне топориком.

— Как ты сказал… – рассеянно припомнил Вася. – Здесь много и со вкусом воюют?

— А также со вкусом про это снимают, — заметил Анис. – Хотел бы я оценить местные блокбастеры. Как‑нибудь займусь. Ты проснулся?

— Э–э… – протянул Полохов, отвлекаясь от фильма. – Не могу сказать с уверенностью… Скорее нет, чем да.

В дверном проёме показался Тэнра, ласковый и безмятежный.

— У нас есть кофе, — сказал он, — и даже с гвоздикой. Как досмотришь, иди постой под душем, приди в себя. Потом поешь, и мы пойдём гулять.