Андрей Быстров - Эффект проникновения

Внедрение Дубровина в группу «Д», святая святых АНБ США, считалось одной из крупнейших удач российской военной разведки, а произошло это едва ли не случайно. Нелегал Дубровин работал под именем Стивена Брента в Англии, в одном из полузакрытых правительственных учреждений, к деятельности которого внимательно присматривались американцы. Сведения о Бренте — в числе прочих сотрудников учреждения — передавались в ЦРУ, но на том бы все и кончилось, не вмешайся тогда судьба, провидение или случай. Бренту повезло — он оказал крупную услугу некоему американскому эмиссару. Тот не остался в долгу, предложив перспективному англичанину перебраться за океан и занять пост в известной аналитической структуре. Дальнейшее уже зависело от самого Брента и закулисной поддержки не только его высокого покровителя, но и пресловутой руки Москвы. Не прошло и двух лет, как блестяще проявивший себя, абсолютно лояльный Стивен Брент работал в АНБ, а затем получил приглашение войти в состав группы «Д».

Сейчас перед Брентом стояла трудная задача. Он разделял мнение Конуэя о том, что в истории со спутником наиболее подозрителен именно Тейлор. Да, можно допустить, что он приложил здесь руку, но важен мотив. Основных вариантов было два. Первый — Тейлор действовал по заданию какой-то российской спецслужбы, никак не связанной с Брентом и не осведомленной о его существовании. Второй — он получил задание спецслужбы иной страны или имел собственные побуждения. Брент считал, что это необходимо выяснить, несмотря на немыслимую сложность такого расследования. Если Тейлор сотрудничает с Москвой, нужно помочь ему, вывести из-под удара. Если нет — добыть (скрыв от коллег из АНБ!) доказательства его преступления, пригрозить разоблачением и заставить работать на Россию. Жаль, что нельзя попросту запросить Москву — «наш ли человек Тейлор?» Каждая спецслужба тщательно оберегает свои внутренние секреты. Вероятно, вопрос о Тейлоре в конце концов выяснится, но время будет безвозвратно упущено.

Кофе совсем остыл, пока Брент размышлял над своей проблемой. Вплотную заниматься Тейлором мешает непосредственное поручение Конуэя, Хилл… Но можно и совмещать.

Поднявшись с жесткого стула, Брент добрел до аптечки. У него есть два часа на сон, подарок Конуэя… Но если сон заменить таблетками стимуляторов, эти два часа не пропадут зря. Мистер Брент начинает раскопки, пока с доступных сведений.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — МОСКВА

Сентябрь 1998 года

Самолет заходил на посадку, и его раскачивало, как яхту в шторм. На столике под иллюминатором валялись карты — Кремнев играл в изобретенную им только что игру с дочерью своей двоюродной сестры, Ирой Матвеевой. Потаенный смысл создания причудливого коктейля из блек-джека, бриджа и русского дурака заключался в том, чтобы отвлечь и занять девушку, которая побаивалась самолетов, в особенности взлетов и посадок.

Сделав очередной ход, Кремнев выжидательно посмотрел на Иру и невольно залюбовался ею. Ире лишь недавно исполнилось пятнадцать лет, но выглядела она на все восемнадцать — высокая, статная золотоволосая красавица. Кремнев любил ее, как любил бы собственную дочь, которой у него не было… Эта девушка и ее мать, двоюродная сестра Кремнева, — вот и все по-настоящему близкие люди в его жизни… Да еще, пожалуй. Юра Шатилов. Но Шатилова он не видел восемь лет, с тех пор как переехал из ставшей чужой и холодной Москвы в Санкт-Петербург. Какой будет их долгожданная встреча?

— Саша! — Голос девушки вернул Кремнева к игре — Ты ходить собираешься?

— А… Да. Вот, получите. — Кремнев бросил на стол пикового туза.

— Ой, мама… — Ира выдала свою фирменную смешную гримасу. — Тут подумать надо…

— Не думать надо, а сдаваться, — наставительно сказал Кремнев.

— Фиг вам, Александр Андреич…

Ира называла Кремнева то Сашей, то дядей Сашей, то по имени-отчеству, хотя возрасту Кремнева больше соответствовало последнее — ему перевалило за тридцать восемь. Впрочем, он не препятствовал любому обращению.

Самолет накренился и плавно пошел вниз. Ира тихонько охнула, торопливо сглотнула, чтобы не закладывало уши. Кремнев ободряюще потрепал ее по плечу. Он делал вид, что изучает карты, но мысли его были далеко, ведь он возвращался в Москву… В город, где взорвалась его жизнь десять лет назад, в июле восемьдесят восьмого.

МОСКВА

14 июля 1988 года

— Товарищ капитан! Александр Андреевич!