Валерий Пискунов - Преодолей пустоту

Сережка недоверчиво вытаращил глаза.

- Точно-точно! - убеждал я.- Другой раз он выкармливал бабочек на треугольном цветке, и крылья у них стали треугольные, но что потрясающе треугольник был с дырками и крылья тоже с дырками!

Я тут явно загнул и ждал разоблачения.

- А наследственность?! - заорал обозленно Сережка. - У них цвет и крылья по наследству...

Но не договорил, махнул рукой и погнался за стрекозой.

Поднимаясь по склону среди высоченных буков, мы добрались до влажной скамеечки, у полусгнивших ножек которой тихо вздрагивал родник.

- Если не передохнём, то передохнем, - сказал я и быстро склонился к еле видной от прозрачности воде.

Но насладиться не успел - по влажной листве Сережка соскользнул ногой в ямку, потом и второй.

- "Как смеешь ты, наглец!.."-начал я, вытаскивая мальчонку и грустно глядя, как медленное глинистое облако разрастается в воде. - Подождем.

Я подошел к краю площадки, с которой был виден квадрат гипсового завода и забеленное им пространство.

- Эй, энтомолог, - позвал я Сережку. -Посмотри, ты видишь этот заводик?

- Ну.

- Не "ну", а знаешь ли ты, что такое случайность?

- Ну... вот провалиться в воду - это случайность...

- Э, нет, это закономерность... Случайность возникает тогда, когда две или больше закономерностей начинают действовать рука об руку. Например, вот что может произойти. В один пасмурный предгрозовой день появится "летающая тарелка". Она покружит над пожарной вышкой, над центральным универмагом, приблизится и зависнет над гипсовым заводом. В этот же момент хлынет невиданный ливень, "тарелка", точно молния, озарит пространство, окутанное гипсом. Потом все исчезнет во мраке. Пройдет дождь, улетит "тарелка", а завод, деревья и даже животные превратятся в гипсовые слепки! Пройдут годы, затвердевший лес будет стоять неподвижно, на ветке застынет гипсовая птица, на цветке замрет гипсовая бабочка... Все затвердеет, понял, энтомолог?

Сережка ухмылялся, смотрел, прищурившись, на отуманенную пыльцой территорию завода, на длинные шлейфы, тянущиеся за автоцистернами.

Я вернулся к роднику. Муть осела. Осторожно приблизился к воде, точно боясь спугнуть ее, окунул лицо, как в жидкий лед; заломило зубы и нёбо...

- Пей, копытное. Давай задние ноги подержу.

Сережка лег на живот, нырнул головой и замычал. Вскочил с зажмуренными глазами, затряс мокрым лицом, растирая лоб, волосы.

- Ух, вот холодина!

Мы двинулись вверх, туда, где должны были вoдиться - так мне подсказывала интуиция - красивые бабочки с глазами на крыльях. Минут через двадцать поднялись к подножию горы, к свету над свежей травой, к солнцу, которое словно копило тепло здесь, на невысоком перевале, и скатывало его вниз, с трудом пробиваясь сквозь-высоченные буки.

Присели передохнуть. Городок внизу был виден весь, ближе всего квадратная территория завода с будто намотанными на него автомобильными колеями. Вдали тучи, холмы, калейдоскоп полей. Грустно и прелестно.

По пояс в колкой ржи, с прохладой под ногами. С мечтою в голове и с ветром в волосат...

- А? - обернулся я к Сережке. -Разуемся?

Стянул жаркие носки, осторожно опустил ступни в траву...

С прохладой под погами...

...и подумал, глядя, как СереЖка пальцами ног рвет траву: "Что за ерунда такая, только через слова ощущаешь то, что мальцом чувствуешь в тысячу раз сильнее без всяких слов?"

Без слов нет мысли, чувств без рифмы!

В душе закипело возмущение: неужели нельзя воспринимать иначе, как только через стекло искусства? Тревожно как-то становится от такого пристального всматривания, от та, кого пожирающего внимания.

- Эй, энтомолог!

Я видел его спину-он пригнулся у куста, присел на корточки, положив на плечо сачок. Ветер трогал зеленоватую ткань, парнишка сидел неподвижно. Шмеля какого-нибудь обнаружил или еще кого-нибудь. Обычно замирает, торчит неподвижно на одном месте, потихоньку кряхтит и смотрит, смотрит...

Я хотел подняться и скрыться от пристальяого блеска гипсового завода как только взгляд цеплялся за этот блеск, в носу возникал тепловатый молочно-сухой запах.

- Энтомолог, двинули дальше! - И не пошевелился - не хотелось. Отвернулся только, оттолкнул потливый полиэтиленовый пакет с едой и закрыл глаза. Перед глазами вертелась квадратная катушка с белой сверкающей нитью.

Я открывал, закрывал глаза. Наблюдал, как на невидимой волне плывет орел. Вдали мушкой полз трактор. Перед глазами вертелась золотая нить, и сквозь нее я увидел неровный полет бабочки. Она то пропадала на фоне неба, то вспыхивала, мигала крыльями.