Александр Бушков: Мы никогда не звали его Джо

— И нечего смеяться, — сказал я, взял авторучку и наложил резолюцию: «Хозяйственному отделу — разобраться, принять меры. Джордан». — С официальными бумагами, Кэл, нужно обращаться официально, а не скалить зубы, потому что официальные бумаги…

— Рой! — закричал снизу Стэндиш. — Спуститесь немедленно!

Я спустился. Он схватил меня за рукав и зашептал в ухо:

— Рой, нужно что-то делать. Президента подкупают…

Пока мы бежали к дубу 4/А, он торопливо объяснял, что этот тип с самого начала показался ему подозрительным, но не было никаких оснований отказать в приеме, а теперь подозрения подтвердились, но Президент не желает ничего слушать, так что вся надежда на меня. Я слушал и думал, как же это могло случиться, если наши обычные ценности, все, что идет в ход в таких случаях, для Президента не имеет ровным счетом никакой ценности — деньги, акции, шикарные машины?

Но я недооценил пронырливость и деловую хватку наших бизнесменов. Тихо и осторожно мы забрались на соседнее дерево и увидели эту сцену во всей ее неприглядности.

Какой-то прилизанный тип в элегантном костюме что-то горячо доказывал Президенту, все время угощая его отборными бананами, которые извлекал из огромного саквояжа. На столе лежал какой-то документ, Президент поглядывал то на него, то на бананы и в задумчивости почесывал голову золотой авторучкой.

Ветерок подул в нашу сторону, и до нас донеслось:

— Господин Президент, грузовик бананов ежемесячно на протяжении всего срока вашего пребывания… гарантирована наша поддержка при выдвижении на второй срок… кроме того, мы готовы…

Нужно было торопиться — не хотел бы я, чтобы у Президента был свой Уотергейт, а к тому шло…

Мы со Стэндишем спустили этого типа с лестницы, то бишь с дуба, и приказали охране вышвырнуть его за ворота вместе с саквояжем.

— Есть еще одна загвоздка, — сказал Стэндиш. — Рой, как это не прискорбно, но я должен сообщить — вчера по личному распоряжению Президента в секретариат зачислена некая мисс Фло из Сан-дверского зоопарка.

— Господи! — взревел я. — И он туда же! Президент смущенно потупился.

— Президент, — сказал я. — При всем моем к вам уважении я должен заметить, что вы следуете отнюдь не самым лучшим образцам…

На правах старого друга я долго ругал его, он был смущен и расстроен, но в конце концов мы поладили на том, что впредь он не допустит подобных художеств и не будет повторять ошибки и грешки некоторых своих предшественников…

…Мне приснился страшный сон — будто к нам с официальным визитом прибыл премьер дружественной страны, оказавшийся слоном, а нас не предупредили заранее, и двери Уайтхауза оказались узки и низки для высокого гостя, и малы высланные на аэродром лимузины, нет подходящей мебели и постельного белья, ритуал торжественной встречи скомкан и вылился в самый позорный за всю историю нашей дипломатии скандал, и почему-то виновным во всем оказался один я, и меня тащат в сенатскую комиссию, хотят линчевать, шум, гам, пальба…

Мне стало страшно, и я проснулся, но сон, казалось, продолжается — внизу бегали и вопили, меж деревьев метались лучи фонарей, визжали женщины, хлопнул выстрел…

Я натянул брюки и, держа под мышкой рубашку, соскочил с дерева. Выбежал из своего кабинета, так сказать. По дорожке несся кто-то закутанный в простыню и вопил благим матом:

— Вампир! Дракула! Помогите! Полиция!

Из темноты вынырнули агенты, бегущего остановили. С воплем сверху спрыгнул Президент, к нам бежал Стэндиш и волокли прожекторы. Энди, тот самый детектив, который когда-то обыскивал непроверенных обезьян, держал скрученного полицейским приемом опоссума. Тут же возился со своим всезнающим сыскным компьютером Бак. С вязов испуганно смотрели кутавшиеся в простыни секретарши, и большая желтая луна равнодушно освещала весь этот бедлам.

— Ну почему вы решили, что это вампир? — морщась, спрашивал Стэндиш закутанного в простыню типа.

— Показалось… — разводил тот руками. — С этими фильмами ужасов всех зверей боишься… Как залез он ко мне — все, думаю, слопает…

— Я и говорю, — раздался откуда-то сверху козлетон Фэйсом-Тэйбла. — Совещания все, заседания, не помнишь, как эти, то бишь как их, называются…

— Черт знает что, Дик, — заявил Бак. — Абсолютно непроверенный тип. Ничего у меня на него нет…

Несчастного опоссума уволокли для более детального выяснения, и паника понемногу улеглась. Уже засыпая, я вновь услышал шум и визг, но, как выяснилось утром, это всего-навсего бравый детектив Энди из-за слабых познаний в науках перепутал деревья и вместо тополя, на котором его ждала симпатичная телефонистка, угодил на дуб. Там его никто не ждал, более того — там он оказался третьим лишним и был принят находившимся на дубе своим коллегой за припозднившегося соперника. Наутро Стэндиш объявил им выговор за драку, вычел из жалованья стоимость испорченного казенного имущества (сломанные ветви) и в наказание определил сроком на один месяц на самую низкооплачиваемую и крайне непрестижную в среде секретных агентов подсобную работу — читать интимную переписку конгрессменов…