Эллис Питерс - Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12)

- Выбор у епископа был невелик, - высказал Хью свое мнение.- Вернее сказать, и вовсе никакого. Что ему оставалось, когда король снова на свободе, а императрица, оттесненная на запад, практически не имеет поддержки в остальных частях Англии. Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте! Честно сказать, я тоже не знаю, как бы стал выпутываться из такого положения. Пусть епископа осуждает тот, кто не сомневается в собственной доблести, а я не решусь этого сделать.

- И я тоже. Но что тут ни говори, это было малопривлекательное зрелище. Как-никак, нашлись все-таки люди, которые ни разу не изменили себе, когда удача от них отвернулась. Но легат действительно получил послание Папы и огласил его перед нами на совете. Папа укорял его за то, что он не добивается освобождения короля Стефана, и настоятельно требовал, чтобы он сосредоточил на этом все свои усилия. Стоит ли удивляться, что епископ постарался извлечь всю возможную пользу из этого письма! Вдобавок король и сам явился на совет. Он вошел в зал и по всей форме предъявил обвинение нарушившим присягу вассалам, которые ничего не сделали для вызволения короля из плена и сами едва не стали его убийцами.

- А затем Стефан умолк и спокойно наблюдал, как его братец извивается ужом, чтобы всеми правдами и неправдами отвести от себя упрек,- с улыбкой заключил Хью. - У Стефана есть одно преимущество перед его венценосной соперницей: он умеет вовремя прощать и забывать обиды. Она же ничего не забывает и не прощает.

- Что верно, то верно! Но слушать это было малоприятно. Генри оправдывался тем, что у него тогда не было выбора, и честно признался, что ему не оставалось ничего другого, как смириться с обстоятельствами и признать императрицу. Он сказал, что не мог поступить иначе и выбрал единственно возможный путь, но императрица сама нарушила свои обещания и восстановила против себя всех своих подданных, а на него пошла войной. И в заключение он обещал Стефану, что Церковь будет впредь на его стороне, и призвал всех честных и благомыслящих людей служить ему. Епископ утверждал,печально добавил аббат Радульфус, осторожно подбирая каждое слово,- что ему отчасти принадлежит заслуга в деле освобождения короля Стефана, и объявил об отлучении от Церкви всякого человека, который будет противиться его воле.

- А императрицу, как я слыхал,- добавил Хью сухо, - он именовал в своей речи графиней Анжуйской.

Для императрицы ничего не было противнее этого титула, умалявшего ее высокое происхождение и титул, на который она имела право по своему первому замужеству. Как дочь короля и вдова императора, она считала ниже своего достоинства носить титул, полученный от второго, не слишком любимого ею и не слишком ее любившего супруга, Джеффри Анжуйского, которого она во всем превосходила, кроме разве что таланта, здравого смысла и государственного ума. Он ничего не смог дать Матильде, кроме сына. А юного Генриха она горячо любила.

- Никто не возвысил голоса против сказанного легатом,- рассеянно прибавил аббат.- За исключением представителя императрицы, но с ним обошлись не лучше, чем в свое время с тем, кто заступался за супругу короля Стефана. Единственное отличие, что на улице его жизнь не подвергалась опасности.

Два легатских совета - апрельский и декабрьский - неизбежно оказались похожи один на другой, как зеркальные отражения, поскольку фортуна, улыбнувшаяся сначала одной партии, затем отвернулась от нее в пользу другой, отняв левой рукой то, что недавно дала правой. И впереди можно было ожидать еще немало подобных поворотов, прежде чем станет виден конец.

- Итак, мы снова вернулись к тому, с чего все начиналось, - сказал аббат. - Претерпев столько невзгод, мы снова остались ни с чем. Что же собирается делать король ?

- Об этом я надеюсь узнать во время рождественских празднеств, - сказал Хью, вставая. - Ибо подобно вам, отец аббат, меня вызывает на совет мой господин и повелитель. Король Стефан требует, чтобы все шерифы явились к его двору в Кентербери, где он намерен праздновать рождество, там мы должны дать ему отчет о службе. От нашего графства, за неимением лучшего, ехать предстоит мне. Поживем - увидим, как король воспользуется своей свободой. Говорят, он в добром здравии и настроен весьма решительно, а на что нацелена его решимость - кто знает! Что же касается моего будущего, то об этом я, наверное, очень скоро узнаю.

- Уповаю на его здравомыслие, сын мой, и надеюсь, что он поймет - от добра добра не ищут,- сказал Радульфус.- Нам здесь удалось сохранить покой и порядок, и если сравнить с другими графствами этой злосчастной страны, то у нас дела обстоят совсем неплохо. Но боюсь, что бы ни решил король, Англии это не принесет ничего, кроме новых кровавых сражений и бед. И тут мы с вами, сколько бы ни старались, ничего не можем исправить.