Эллис Питерс - Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12)

- Нет, я остерегался что-либо узнавать,- сказал Хью.

- Ну что ж! Я рад, что он не запятнал своих рук убийством. Я видел их до черноты перепачканными в земле, когда он выдергивал с грядок слишком разросшиеся сорняки, которые нельзя было просто выкопать,- сказал Радульфус с задумчивой, улыбкой, глядя через окно вдаль на серо-жемчужное небо.Думаю, что у него все будет в порядке. Жаль, конечно, что в этой стране такие молодые люди, как он, сражаются друг против друга. Но по крайней мере, они сражаются открыто на поле боя, а не нападают украдкой в темноте.

Кадфаэль разложил на столе перед аббатом найденные после смерти Эйлиота остатки его вещей: эбеновый посох, потрепанную черную скуфью с ободранной тесьмой и клочок от нее, которого недоставало на месте.

- Синрик рассказал истинную правду, и вот тому вещественные доказательства. Только сегодня утром я при взгляде на ладони вдовы Хэммет догадался, как она получила царапины, которые я в тот день перевязывал. Она получила их не при падении - никакого падения не было. Рана на ее голове появилась от удара этим самым посохом, ибо я обнаружил зацепившиеся за серебряный ободок с иззубренным краем несколько ее седых и каштановых волос. Видите, как истончился истертый ободок, а по краям он потрескался и покрылся зазубринами.

Радульфус провел пальцами по потрескавшемуся, острому как бритва краю и мрачно кивнул:

- Понятно. Об этот же ободок она поцарапала руки. Синрик рассказал, что, когда Эйлиот замахнулся на нее во второй раз, она схватилась за посох, чтобы уберечься от нового удара.

- А он тянул изо всех сил и вырвал у нее посох себе на погибель,докончил Хью.

- Очевидно, они стояли где-то рядом с мельницей,- сказал Кадфаэль,- так как Синрик находился от них в отдалении, там, где растут ивы. У срубленного ствола, что нависает над водой, я нашел сбоку несколько сломанных веток и этот обрывок растрепанной шерстяной тесьмы, который зацепился за пень. Оглушенный священник упал в воду - возможно, он был без сознания, - шапочка слетела с его головы, оставив на пне этот обрывок подобно тому, как за ободок посоха зацепились женские волосы. Посох вылетел у него из руки. Берег над обрывом покрыт кочками, на которых растут кустики травы, там немудрено было споткнуться, когда женщина выпустила посох, и он потерял равновесие. Он упал со всего размаху головой на пень. Давным-давно дерево кто-то срубил, оставив неровный край, и Эйлиот упал затылком на острый зубец. Вы видели рану, отец аббат. Шериф тоже ее видел.

- Видел, - ответил Радульфус. - А женщина бросилась бежать и не знала, что с ним случилось?

- Она сама не помнит, как очутилась дома. Всю ночь она в страхе ждала его возвращения, ожидая, что он выполнит свои угрозы и, выдав юношу, вернется, чтобы изобличить ее и выгнать из своего дома. Но он так и не вернулся.

- Можно ли было его спасти? - спросил аббат, равно сожалея как о возмущенной и озлобленной пастве, так и о погибшем пастыре.

- Не думаю, чтобы кто-то, как бы он ни старался, мог вытащить его в темноте из-под нависающего обрыва. Даже если бы он позвал кого-то на подмогу, отец Эйлиот утонул бы прежде, чем подоспела бы помощь.

- Боюсь, что я впадаю в грех,- вымолвил Радульфус с горькой улыбкой, которая затем превратилась в улыбку смирения,- но я нахожу эту мысль утешительной. По крайней мере, среди нас не оказалось убийцы.

- Кстати, о прегрешениях! - сказал Кадфаэль несколько позже, сидя с Хью Берингаром в сарайчике посреди травного сада,- Эти слова заставили и меня повнимательней заглянуть в себя, чтобы узнать, насколько чиста моя совесть. Я пользуюсь кое-какими привилегиями благодаря тому, что лечу людей, живущих за пределами монастыря, а также должен иногда навещать своего крестника. Однако мне не следовало бы пользоваться этим преимуществом в собственных целях, а я, начиная с рождества, несколько раз бессовестно воспользовался возможностью без спроса выходить за ворота. Отец аббат, бесспорно, знает, что я нынче утром без его разрешения покидал монастырь, но не сказал об этом ни слова.

- Наверное, он считает, что ты по доброй воле сам покаешься в этом на собрании капитула,- сказал Хью с невозмутимо серьезным лицом.

- Сомневаюсь! Вряд ли ему это понравится. Тогда мне придется объяснить причину, почему я так поступил, а я знаю, как он на это смотрит. Мы с ним два старых сокола, и бури нам не страшны, но кроме нас здесь есть и невинные души, а в мирной голубятне не должны дуть ураганные ветры. Деяния отца Эйлиота и без того уж принесли аббату много волнений, и теперь он хочет, чтобы они поскорее забылись. Я полагаю, что скоро Форгейт получит нового священника и это будет всем знакомый человек, угодный не только тем, кто распоряжается приходом, но и тем, кому потом предстоит пожинать плоды этого выбора. И это будет самый лучший способ похоронить отца Эйлиота.