Ольга Силаева - Рассказы

Я села, подобрав под себя ноги.

- Правда?

- Самая настоящая. Но я - не ты. И я бы не хотел на тебя влиять.

- Пфф! - фыркнула я. - На меня даже мама не может повлиять, чтобы я вытирала пыль в своей комнате. Ну что вы мне по телефону сделаете?

- Ну хорошо. - Он улыбнулся. - Откровенность за откровенность.

- Кстати, а как вас зовут?

- Виктор. Как твоего знакомого.

Я присвистнула.

- Ничего себе совпадение!

- То ли еще будет, - засмеялся он. - Кажется, я позвонил тебе не случайно.

Я уселась поудобнее и переложила трубку к правому уху: левое изрядно вспотело.

- Рассказывайте, - попросила я. - Вдруг и правда легче станет.

За окном, громыхая, проехала мусорная машина. Пару дней назад я бы подхватила ведро и бросилась к двери: мы с Витькой часто там встречались и потом, вынеся мусор, еще долго болтали возле подъезда.

В конце концов, мусора пока немного. Вынесу завтра.

- Иногда мне кажется, что мы уже никогда не помиримся, - негромко сказала я. - Или очень-очень долго. Год... или десять. А потом уже и мириться не будет смысла.

- Если бы тебе сказали, сколько лет пройдет, было бы легче?

Звон, который раздался в трубке после его слов, был резким и таким противным, что я испугалась, что нас вот-вот разъединят.

- Извини, - быстро сказал Виктор. - Неудачная шутка, признаю.

- Да уж, - в очередной раз вздохнула я.

Иногда мне кажется, что я теперь все время буду вздыхать. Даже на экзаменах.

Да и какие теперь экзамены? На олимпиаду я не пойду, да и с Витькой мы больше заниматься не будем. Не видать мне мехмата, как своих ушей. Впрочем, мне туда и не надо. Раньше мы вдвоем готовились, а теперь? Что я там буду делать, сталкиваться с ним на каждом углу и делать вид, что я его не знаю? Видеть, как Витька целуется с какой-нибудь студенткой? Нет уж, спасибо.

- Я виноват перед одной девушкой, - сказал Виктор. - Много лет прошло, а я так и не извинился. Ей тогда было плохо, но я об этом даже не догадывался.

- И сейчас вы звонили ей?

- Да. Хотя она, наверное, вспоминает об этом с улыбкой. Девичьи влюбленности зачастую - глупость, но об этом знают все, кроме самих девушек.

- Ничего себе глупость! - возмутилась я. - Вас бы сейчас на мое место!

- Я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел сказать, что не все юноши в этом возрасте способны оценить, какое сокровище им достается. И очень легко ранить хорошую девушку, которая ничем этого не заслужила.

Мои уши потихоньку начали пылать, и я кашлянула:

- Так что у вас тогда с ней случилось?

В трубке раздался негромкий смех.

- Мы уже третий раз задаем друг другу этот вопрос, ты заметила?

- Ага. - Я улыбнулась. - Так интересно же!

Виктор помолчал, но даже его молчание казалось теплым и живым. Словно знаешь, что по ту сторону трубки находится друг.

- Я очень ценил нашу с ней дружбу, - наконец сказал он. - Такие вещи ценишь, как воздух: когда они есть, их не замечаешь, но любой день кажется солнечным. Но мы поссорились - по моей вине. Мириться я сначала не хотел, потом было стыдно, потом просто неудобно... В общем, долгое время мы едва здоровались.

- И теперь вы хотите помириться? Через столько лет?

- Не только. Вот ты поссорилась с другом. В твоей жизни ничего не изменилось?

- Изменилось, - подумав, сказала я. - Мне неприятно делать то, чем мы занимались вместе. Даже на олимпиаду идти не хочется. Пусть хоть Переспелова первое место занимает, мне все равно. И после школы я думаю пойти не на мехмат, как Витька, а куда-нибудь еще.

- Вот видишь. Разве это разумно?

Я пожала плечами.

- А учиться бок о бок с Витькой? Лучше уж я буду сама по себе.

Виктор вздохнул.

- Я не просто так спросил, - после недолгого молчания сказал он. - У Ольги тоже была мечта. И когда мы расстались, она чуть не опустила руки.

- Она тоже хотела поступить на мехмат?

- Ну, не обязательно на мехмат, - в его голосе мне снова почудилась улыбка. - Но олимпиаду она чуть не пропустила. И, если бы не счастливое стечение обстоятельств, жалела бы всю жизнь.

- Я бы не стала жалеть, - сказала я. - Что толку?

- Так прошел всего день, - резонно возразил мой собеседник. - Ты проживи еще лет тридцать, а потом посмотри, что получится.

Я подумала. Потом представила себя через тридцать лет: без Витьки, без докторской степени и с морщинкой на лбу, как у мамы.

- Н-да, - сказала я вслух.

- Ей тогда очень нужна была поддержка, - заговорил Виктор. - Помощь друга. За это я и хотел извиниться. И за то, что был бесчувственным болваном, само собой. Мне стоило позвонить ей много лет назад.