Роберт Уилсон - Вихрь

Напоследок я устроил своему роботизированному телу прогулку по развалинам Вокс-Кора. Его покосившиеся башни неуклонно осыпались, просторные ярусы либо тонули во тьме, либо были кое-как освещены дрожащим светом. Вокс побывал в морях нескольких миров и теперь бороздил самое большое из всех морей, но мне уже предстояло вскоре его покинуть. Я приступил к переносу своих воспоминаний и самой личности в облако гипотетических наноустройств, соединенное с остатками сетей гипотетиков; все это работало от силовых установок предвечных сингулярностей.

Но даже этот последний бастион порядка и смысла был обречен. Скоро та же фантомная энергия, что воспламенила вселенную, покончит с материей, и тогда не останется уже ничего, кроме разрозненных субатомных частиц. После этого, полагал я, наступит абсолютная тьма. И я смогу наконец уснуть.

Но пока что Вокс-Кор продолжал свое плавание. Вакуум преодолевал его обветшавшие системы защиты. Он пустел и сам обращался в пустоту. Без искусственной гравитации его содержимое улетучивалось сквозь дырявые стены в космос.

При этом мои соматические границы, не сдерживаемые больше ничем, претерпевали стихийное расширение.

Сеть гипотетиков уплотнялась и усложнялась по мере того, как ее виртуальные сообщества тратили колоссальную компьютерную мощь на решение проблемы выживания. Гравитационные аномалии предполагали существование мегаструктур, превышающих размерами горизонт событий самой вселенной — малых градиентов призрачной энергии, способной послужить средой для выноса организованного интеллекта из пустыни энтропии. Но как и какой ценой?

Я не участвовал в этих дебатах. Мое собственное «я», хотя и ставшее совершенно бестелесным, было слишком ограниченным, чтобы их полностью осмыслить. В любом случае спор был бессловесным: преамбула к одной-единственной мысли потребовала бы тысяч томов, легиона переводчиков, терминологии, какой не существовало нигде и никогда.

Начинался окончательный коллапс всей объемной макроструктуры вселенной. Но при коллапсе выявились новые горизонты. Разворачивались скрытые размеры пространства-времени, как из квантового тумана способны кристаллизоваться новые частицы, новые силы. Окончательная тьма, на которую я уповал, так и не наступила. То, что раньше было сетью гипотетиков, — к которой я был прочно прикован, — внезапно расширилось в геометрической прогрессии.

Но сферу, в которой мы оказались, я описать не в силах. Для ее ощущения требовались новые органы чувств, для понимания — новые способы мышления.

Мы очутились в многомерном фрактальном пространстве, где находились не мы одни. В многомерных структурах существовали объекты из объемного пространства-времени, некогда содержавшего нас. Как ни стары были мы, они были еще старше. Как ни велики стали мы, они были еще больше. По сравнению с ними мы попросту были незаметны и незамечаемы.

С этой новой точки зрения вселенная, где я обитал прежде, превратилась в предмет, который я мог воспринять во всей полноте. Это была гиперсфера в облаке альтернативных состояний, сумма всех возможных квантовых траекторий — от «большого взрыва» до распада материи. «Реальность» — история, какой мы ее знали или обозначали, — была всего лишь наиболее вероятной из всех возможных траекторий. Траекториям не было числа, и все они были реальны, но в ином смысле: это был огромный, но конечный набор неиспользованных путей, призрачный лес квантовых альтернатив — берега неведомого океана.

Вложить послание в бутылку и отпустить на волю волн — чистое донкихотство, в высшей степени человеческий поступок. Что бы вы написали, если бы захотели таким образом отправить свое послание? Уравнение? Исповедь? Стихи?

Вот моя исповедь, мои стихи.

В глубине облака непрожитых историй теснились непрожитые жизни, бесконечно крохотные, зарытые в зоны времени и в световые века пространства, нереальные только потому, что никогда не разворачивались и не наблюдались. Я понял, что в моей власти к ним прикоснуться и тем самым их осуществить. То, что произойдет после такого вмешательства, окажется новым и непредсказуемым потоком времени: не перечеркивающим старую историю, а текущим параллельно ей. Ценой, которую за это придется заплатить, послужит мое осознание себя.

Мне никогда не войти в это четырехмерное пространство-время. Любое мое вмешательство создаст новую развивающуюся историю… вместо продолжения существования.