Джон Браннер - Мстители Каррига

— Дайте сюда! — сказал Бжешка.

Он смял бланк и бросил в утилизатор. Потом откинулся в кресле. Доволен собой, подумала Маддалена. Рад, что снова может поиграть чьей-то судьбой.

— Этот рапорт я хотел отправить на Землю с кораблем майора. Вместе с вами, — сказал он значительно. — Вам известно, что из этого следует, не правда ли?

Она кивнула.

— Хм… Я предоставляю вам отсрочку. Согласно вашему личному делу, которое я изучал довольно часто… и довольно основательно… И удивляюсь, как это вас взяли на службу в Корпус?.. Да, так вот… Вы очень способны к языкам, верно? А в свободное от занятий время работали в шоу-группе, — с театралами, как говорится?

Маддалена снова кивнула. Бжешка вздохнул.

— Поскольку мы испытываем недостаток в кадрах, появилась возможность установить, действительно ли эти ваши таланты дают вам право на статус, в который вы сами себя возвели. — Он повернулся к Лангеншмидту. — Объясните ей, майор.

Лангеншмидт, помедлив, спросил:

— Вам известна основная задача Патрульного отдела в этом секторе?

«Они что, считают меня совершенно неосведомленной?» — чуть не вырвалось у нее. Но это только усугубило бы ее положение. Стиснув зубы, она сдержанно ответила:

— Вы осуществляете картографическую съемку планет, на которые бежали люди с Заратустры. Кроме того, вы работаете с агентами на планетах, которые все еще изолированы от галактического сообщества.

— Верно. От одного из самых ценных агентов мы не получали сообщений почти два года. Другие агенты передали нам, что, по слухам, он вроде бы мертв. Погиб в результате несчастного случая… Планета эта отсталая, и от поколения к поколению там изменяется немногое… И все-таки в одном из городов, которые находились в зоне наблюдения этого агента, кажется, произошло что-то весьма необычное. Может быть, технологический прорыв, из тех, что приводят к культурным переворотам, а может, революция. Или власть захватил узурпатор. Мы этого не знаем; донесения, которые мы получили, позволяют делать любое из этих заключений. Но пока эти слухи дошли до агентов, то наверняка изменились до неузнаваемости. Нам понадобится не менее двух лет, чтобы внедрить нового постоянного агента в ту же местность, но мы не можем ждать так долго…

— Короче, Сантос, — объявил комендант, — так как вы — единственная рабочая единица, от которой я здесь с радостью могу отказаться, даю вам шанс. Насколько мы поняли, работа среди нас, грубых провинциалов, не удовлетворила вашего стремления к самостоятельности и ранила вашу чувствительную душу. Потому я не удивлюсь, если вы откажетесь от этого поручения… ведь в том мире люди не только грубы и необразованны, но и неопрятны.

Руки Маддалены затряслись, а щеки покраснели от гнева, — что комендант неверно истолковал как стыд, ибо лицо его выразило удовлетворение, и он нанес последний удар.

— Если вы откажетесь, я, естественно, снова составлю рапорт — в той же форме — и вместе с вами пошлю на Землю. И на столетие вам придется сократиться.

— Понимаю, — натянуто сказала Маддалена. — И принимаю поручение.

— Хорошо. Но с самого начала отдавайте себе отчет, что вас избрали не на какую-то славную роль, а всего лишь на роль «затычки». Вы разыщете определенное место и узнаете, что там произошло. Это все. Чем меньше людей будет знать о вашем существовании к тому моменту, как вы покинете планету, тем выше будет наше мнение о вашей работе. Вы не станете знаменитостью и не будете принимать никаких самовластных решений. Это — ясно?

Маддалена кивнула.

— Прелестно. Теперь вам нужно только доказать, что вы способны выполнять указания, не вставляя острых словечек. Все остальное вам объяснит майор Лангеншмидт.

Майор встал.

— Пойдемте, Сантос, — сказал он. — Начнем прямо сейчас.

В некотором отношении он, Густав Лангеншмидт, лучше справлялся со своими обязанностями, чем комендант Бжешка или другие служащие планетарных баз Корпуса. Редко более половины персонала такой базы проявляло подлинный интерес к работе, — просто отбывали свое время, а потом складывали будущую жизнь стопочкой десять к одному. На борту патрульного судна своей работой интересовался каждый. Так и должно быть, если не хочешь рехнуться во время долгого полета.

Он лучше справлялся с этим еще и потому, что работа бросала его в самые разные уголки; только за один рейс он ступал на восемь или десять планет — естественно, предельно тайно, — в то время как Бжешка рассиживал под своим старым куполом.