Юрий Брайдер - За веру, царя и социалистическое отечество

— Конечно, знаю! — Сашенька несказанно обрадовалась. — В «Крестах» вместе сидели. Записочками обменивались. На прогулках переглядывались. Очень интересный мужчина!

— Теперь сможешь познакомиться: ним поближе. В Кронштадте от него все зависит. В настоящее время моряки находятся под сильным влиянием анархистов и отказываются поддерживать Петроградское вооруженное восстание. Ты обязана склонить Дыбенко на сторону большевиков. Каким образом, это уже твои заботы. Впрочем, ученого учить — только портить… Я буду поддерживать с тобой постоянную связь. — Встретив страстный Сашенькин взгляд, Рид поспешно уточнил: — Не любовную, а телеграфную. Накануне восстания верные люди передадут тебе мешок поваренной соли. Ее надлежит добавить в пищу морякам, отправляющимся в Петроград.

— Можно узнать — зачем?

— От поноса. Чтобы в пути медвежьей болезнью не страдали.

— Ой, как интересно! А с тобой, миленький, мы еще встретимся?

— Непременно. Сразу после взятия Зимнего дворца жду тебя в императорской спальне. Еще вопросы имеются?

— Имеются. Про какую это индийскую книгу ты недавно вспоминал?

— А-а-а… Называется она «Камасутра». «Искусство любви», стало быть. А зачем тебе?

— Собираюсь перевести ее на русский язык.

— Дело нужное. Только написана она на санскрите. Язык для наших краев весьма редкий.

— Ничего, выучу. — пообещала Сашенька. — Сам знаешь, большевики поставленных целей всегда добиваются…

— Мистер Рид, вы похожи на умного человека. Тогда объясните мне, какая зараза напала на этот город? Все словно с ума посходили. Сейчас здесь даже хуже, чем было в Одессе, когда матрос Вакуленчук устроил тот памятный шухер из-за куска несвежего мяса. Но тогда никто не видел на Дерибасовской броневиков. Дамы спокойно гуляли по бульвару, и пьяная солдатня не тыкала их в задницу штыками, — так говорил Мишка Япончик, покуривая перед парадным входом Смольного института (пробегавшая мимо мелкая большевистская сошка подобострастно расшаркивалась: «Здравствуйте, товарищ Свердлов!», «Доброе утро. Яков Михайлович!»).

— Города во многом похожи на людей, — отвечал Джон Рид, битый час дожидавшийся автомобиля, заказанного для поездки в Зимний. — Разве вы этого не замечали? Они рождаются, мужают, стареют и умирают. Более того, города подвержены всем человеческим болезням. Венеция страдает ревматизмом. Лондон — насморком. Рим — манией величия. Париж — бессонницей. Москва сразу и вшивостью, и запоями. Берлин с некоторых пор подвержен дистрофии. Со временем эти недуги проходят, если только не становятся хроническими… Петроград по европейским меркам еще очень юный город, и ему предстоит переболеть многими детскими хворями. Виной тому и климат, и скудное питание, и дурная наследственность. Нынешней осенью его обуяло гнойное воспаление. Наверное, продуло западными ветрами. Отсюда лихорадка, озноб, судороги, галлюцинации, бред. Болезнь, конечно, неприятная, но, к счастью, несмертельная. Будем надеяться, что нарыв вскоре прорвется. Вот только со зловонным гноем надо поосторожнее. Он весьма заразен.

— Спасибо, вы меня успокоили. — Япончик небрежно отшвырнул окурок, за которым наперегонки бросились двое красногвардейцев, охранявших вход. — А кого вы, собственно говоря, ожидаете? Дрючки из благородных семейств сюда больше не ходят. Ищите их на панели возле «Астории».

— Здешний комендант обещал мне авто. Да вот что-то нет его…

— Ваше авто перехватил Сталин. Это еще тот налетчик! Штамп ставить негде.

— Вот незадача… Ну и взгрею я его при встрече!

— Советую быть поосторожней. Это не тот человек, которому можно положить палец в рот. И куда вы, интересно, собираетесь в такую погоду? Кругом ведь стреляют.

— Представьте себе, у меня назначена встреча с министром-председателем Керенским.

— Повезете ему ультиматум?

— Рано еще. Да и не мое это дело. Пусть кто-нибудь из военно-революционного комитета везет. Я журналист. Хочу взять у Керенского интервью для американкой прессы.

— Если так, то мы сейчас что-нибудь придумаем. К Керенскому на пролетке не поедешь. Нужна шикарная машина.

На ходу вытаскивая пистолет, Япончик вышел на середину улицы, и спустя пять минут остановил приглянувшийся ему «Роллс-Ройс», капот которого украшал американский флажок.

— Господа, транспортное средство реквизировано для нужд революции, — говорил он, выталкивая из машины возмущенных пассажиров. — А мне ваш дипломатический статус до одного места… Авто надо больше выпускать, господа буржуи. Чтобы на всех хватило. Недовольные могут получить компенсацию от геррa Маузера. Девять граммов свинца — это, ясное дело, немного, но зато навечно.