Р Подольный: Необходимая случайность

У академика кривая прыгнула до восьмидесяти двух, у композитора - до сорока девяти, подскочила до семидесяти шести у балерины и дошла только до четырнадцати у писателя.

Они веселились - все, кроме писателя. Интересно, неужели я выгляжу сейчас таким же мрачным?

- А сколько у вас? - теребила кибернетика Ира Панченко.

- Восемьдесят четыре, - краснея, ответил он. И тогда меня прорвало. Я вытащил из-за столика стул, вышел с ним на пустое пространство почти перед аппаратом, повернулся к гостям. Сел на стул верхом и заговорил.

Говорил я, конечно, вежливо и нежно. Что мне оставалось?

- Ребятки, - сказал я двум "марсианам", стоявшим поблизости, - прощенья мне надо у вас просить. Вы были мне только предлогом, челябинские юные космонавты. Я приехал в командировку в ваш город потому, что туда из Одессы переехала Люба. - Мои мысли прыгали. - В Одессе-то я открыл школу, где вообще учились одни таланты. Помню, долго пришлось в этом убеждать и учеников и учителей. Вот академик Забелин стоит, он из этой школы как раз.

- И я тоже, и я, - отозвались голоса из разных концов зала.

- А мы? - спросил "марсианин". - Помню, мы сами удивлялись, что все трое из одного кружка юных космонавтов...

- Кружок-то у вас был, честно говоря, не лучше и не хуже других. Стандарт. Писать не о чем. А надо ведь. Я и стал придумывать всякие фокусы.

- Так уж и фокусы! Те упражнения, что вы предложили, сейчас повсюду используются. И с приборами вы хорошо придумали...

Но я уже повернулся к Мише-кибернетику:

- Помнишь, Миша, барнаульский ресторан? Какой у вас там был мускат! Нет, правильно я сделал, что командировку продлил. А оправдаться чем-то надо было. Вот мне и пригодился повар-изобретатель. Как говорится, не отходя от кассы. Помнишь, что ты там мудрил с цыплятами табака?

- Так вот в чем дело? - расхохотался Миша. - А мне после твоей статьи Крюков из комитета по изобретениям написал. И пошло дело, завертелось. Сам не заметил, как готовить разучился. До сих пор не успел опомниться!

Мне хотелось отомстить за свою бездарность, рассказать, какие случайности привели сюда - через театры и лаборатории - каждого из моих гостей. Случайности, представителем которых был я. И я вспоминал, как Валерку, ныне художника, меня просили отвлечь от несчастной любви, как я на пари написал статью о самом неприметном из сотрудников заготконторы - воспользовался его любовью к шахматной композиции (мастер спорта покивал мне головой), как...

Они слушали и смеялись. Да, все это были случайности. А за ними стояла строго по Гегелю - необходимость. И я замолчал. Принесли мороженое. Общий разговор разбился. Я снова остался один. И аппарат - тоже. Все желающие уже измерили свой талант. Даже ассистенты потерялись в толпе - разумеется, где-то около Иры Панченко.

Секунда - и я был уже в той нише. Мягко защелкнулись контакты.

- Зачем же ты сам?! - укоризненно выкрикнул спохватившийся Миша и замер с открытым ртом.

- Я говорил, что она сломана, - торжествующе провозгласил в наступившем молчании писатель. - Девяносто четыре! Вы хотите, чтобы мы поверили, будто он великий журналист? Три ха-ха!

Но кибернетик был серьезен, как никогда.

- Почему же журналист? Аппарат ведь не определяет вид призвания. И профессию тоже. Судя по всему этому, - он обвел рукой зал, - испытуемый великий искатель талантов.

- Тоже мне талант! - сказал я насмешливо.

Но что я чувствовал...