Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 19

— Что это за музыка? — спросил я.

— Мой любимый квартет Шуберта в до минор. Хочешь зефира?

— Да, пожалуйста.

Он положил мне на блюдечко зефир. Мне было трудно разглядеть выражение его лица, на котором плясали многочисленные тени.

— Ты здесь работаешь, Морри, или живешь?

Крестный протянул мне чашку, откинулся на спинку стула и принялся трещать суставами пальцев, чему я всегда ужасно завидовал.

— У меня много работы снаружи, — ответил он. — Но можешь считать, что тут находится мой офис и квартира. Да, пожалуй, так оно и есть.

— Понятно, — задумчиво проговорил я. — Здесь хорошее освещение.

Дядюшка засмеялся. А потом сделал широкий жест, и ближайшая свеча ярко вспыхнула.

— Она подумает, что это заклинание, вызывающее обморок, — заметил Морри.

— Кто? — поинтересовался я.

— Леди, которой принадлежит эта свеча. Ее зовут Луиза Трухильо. Ей сорок восемь лет, и она живет в Нью-Йорке. В ее распоряжении еще двадцать восемь лет. Bueno [23] Хорошо (исп.). (Здесь и далее примеч. пер.) .

Я опустил чашку, медленно повернулся и посмотрел на огромную пещеру и множество туннелей, которые расходились в разные стороны.

— Да, — промолвил Морри через некоторое время. — Все здесь, и у каждого своя.

— Я читал, что в мире живет несколько миллиардов людей.

Он кивнул:

— Много воска.

— Хороший шоколад, — сказал я.

— Спасибо. Для Большой Десятки наступили тяжелые времена.

— Что?

— Все интересное происходит сейчас на Западе.

— Ах вот ты о чем, — сообразил я. — Футбол. Ты говоришь об университетском футболе, не так ли?

— Да, но игры профессиональной лиги я тоже люблю. А ты?

— Я мало что о ней знаю, — ответил я. — Но хотел бы, чтобы ты мне рассказал.

И Морри с удовольствием исполнил мою просьбу.

Прошло много времени, теперь мы просто сидели, созерцая бесконечное мерцание свечей. Наконец крестный снова наполнил наши чашки.

— А ты думал о своем будущем? Чем ты собираешься заняться, когда вырастешь? — поинтересовался он.

— По правде говоря, нет, — ответил я.

— Почему бы тебе не стать врачом? Мне кажется, у тебя есть талант. Я позабочусь о твоем образовании, — сказал Морри. — Ты играешь в шахматы?

— Нет.

— Очень интересная игра. Стоит попробовать. Хочешь, я тебя научу?

— Ага.

Не знаю, как долго мы с ним просидели, используя в качестве доски квадраты скатерти. Фигурки были вырезаны из кости; белые и темные, они показались мне весьма изящными. Довольно быстро я понял, что мне эта игра нравится.

— Значит, врачом, — проговорил я, когда мы закончили очередную партию.

— Да, подумай над этим.

— Обязательно, — кивнул я.

Так я и сделал. Было приятно иметь какую-то цель. Я начал более серьезно заниматься математикой, химией и биологией. Учиться в колледже оказалось совсем нетрудно, а пока я размышлял над тем, где взять деньги на университет, умер дальний родственник и оставил мне в наследство приличную сумму, которой должно было хватить на весь период обучения.

Даже после того как я поступил в колледж, каждый год в день моего рождения я ездил на Дореле — а тот оставался таким же новеньким и блестящим — в офис к Морри, где мы пили горячий шоколад, играли в шахматы и разговаривали о футболе.

— Ты заканчиваешь университет в июне, — сказал Морри. — Потом тебя ждет интернатура и практика.

— Верно.

— Ты знаешь, в какой области будешь специализироваться?

— Я уже почти выбрал дерматологию. Никому не придет в голову вызывать врача-дерматолога среди ночи.

— Хм-м, — проворчал Морри, помешивая шоколад костяной ложечкой. — Когда я предлагал тебе стать врачом, у меня в мыслях было нечто более серьезное… Терапевт, например.

Мимо пролетела летучая мышь, запуталась в складках плаща Морри, перевернулась вниз головой и повисла, зацепившись за шов. Я глотнул шоколада и сделал ход слоном.

— Придется напряженно работать, — наконец ответил я. — А дерматологи получают очень приличные деньги.

— Ба! — воскликнул крестный. И передвинул коня. — Шах. — Он усмехнулся. — Ты станешь самым знаменитым терапевтом в мире.

— В самом деле? — спросил я, изучая позицию.

— Да. На твоем счету будет немало чудесных исцелений.

— А ты уверен, что тебя устроят последствия? Если я буду настолько хорош, то смогу помешать развитию твоего бизнеса?

Морри рассмеялся:

— Существует равновесие между жизнью и смертью, и каждый из нас будет играть свою роль. Моя власть в действительности распространяется только на жизнь, а ты станешь властвовать над смертью. Считай, что у нас будет семейный бизнес.