Ким Эйяфьядлайёкудловски: Окситоциновая цивилизация

«…В середине лета вывалились на нас из параллельного мира какие-то коммунары-анархисты, русскоязычные, серпастые-молоткастые. Вежливые, всё делают по правилам да законам, а ежели кто не по нраву им придётся — так стреляют без разговоров. И не поймаешь их — ездят на крутых вездеходах, летают на стелс-вертолётах, все в супероружии, а ещё, говорят, у них у каждого дома по спецзаряду на специзделии (ну, бомба массового поражения, то ли ядерная, то ли ещё какая ядрёная)».

Примерно так излагали суть дела различные СМИ всех политических оттенков и источников финансирования. Майор не называемой на Руси всуе организации, условный Владимир Борисович, как и подавляющее большинство его коллег, получал почти всю информацию, не касающуюся его конкретного дела, оттуда же, откуда и прочие смертные граждане Российской Федерации. Владимир Борисович как раз и занимался пресловутыми коммунарами, но удивительное дело — его картина не сильно отличалась от телевизионно-блоговой. Подробности каждого контакта были выложены в Сети, причём некоторые — с видео- и аудиозаписями. На некоторых форумах пользователям отвечали сами коммунары, и многие были даже не липовые (спасибо лингвистическим-семиотическим-психологическим специалистам Конторы — в идентификации подлинности коммунаров у майора было преимущество перед широкими народными массами).

Конечно же, и этим поводом воспользовались всяческие политические силы для борьбы. Давеча совсем неподалёку отгремел митинг, обвиняющий «власти» в создании «коммунаров». Ораторы требовали прекратить сей анархизм и, тут же, не замечая противоречия, тоталитаризм. «Что самое смешное, те самые массы склонны верить, что это мы вывели в пробирке комми и затем распылили их штамм над планетой. И опять по кухням шуршат — „власть то, власть сё“! Как будто бы действительно существует некая единая, монолитная власть! Как будто бы власть — это не паучья банка борющихся между собой групп, группировок, кланов и отдельных людей; как будто бы крупная политика — это результат воли узкой группы лиц, а вовсе не результат действия тысяч и даже миллионов отдельных воль», — Владимир Борисович, разминая по старой привычке суставы кистей, сидел перед монитором, уже не глядя на него. Он вторую неделю искал тот вопрос, ответ на который смог бы ясно показать главный стержень коммунарского общества.

Седеющая чёрная борода, очки классической формы, а за ними — глаза, которые не выдают никакую информацию, но только поглощают её. Генетик по образованию, специалист по регуляторным последовательностям в геноме человека, кандидат биологических наук, он сразу после защиты диссертации ушёл работать по своей специальности в Контору. Всяческие идентификации генов, родственные связи, а позже и поиск общих генетических черт у актуальных и потенциальных врагов — это был его хлеб. Но в последние лет шесть, с тех пор как он стал руководителем отдела, ему больше приходилось работать администратором, нежели исследователем. С недавних пор это стало его тревожить. Почти сорок, а он… Он всё ещё обслуга — проект кончается, информация стирается и всё. Никакого «долгого проекта» со значимым результатом не было даже в перспективе.

И тут эти «комми»! Первобытный охотник заворочался в нутре майора после первых же слухов о «вторжении». И сейчас он мучительно пытался нащупать базис «вероятного противника». Да что он, — наверное, не было ни одного отдела ни одной спецслужбы, который бы не искал того же самого. Но, в отличие от большинства коллег по всему миру, он почувствовал внутри себя не просто охотника — это был метаохотник, сверххищник, проще говоря — учёный-исследователь. Он не бросался прямо на жертву, впивая ей в глотку свои инструменты уничтожения, — нет, он наблюдал и запоминал узоры её движений, чтобы нанизать эти паттерны на свою нить, которой выплетал узор Вселенной, овладевая ею.

После двухнедельного обмысливания разрозненных кусочков идея вырисовалась единомоментно, удивляя простотой и очевидностью. Вот — известные каждому обывателю тезисы:

- коммунары живут отдельно от нас уже больше века;

- коммунары принимают в свою популяцию каждого желающего, но при этом фактически осуществляют отбор в соответствии с принципом, выраженным в их «Памятке коммунара», а именно — отбор по склонности жить в абсолютно прозрачном обществе, по воинственности и гипертрофированному альтруизму, ну и, конечно, по сообразительности.