Владимир Покровский: Шарлатан

Владимир Покровский

Шарлатан

Собрание было подготовлено со всей тщательностью и никаких неожиданностей не предвещало. Председатель лично переговорил с каждым членом общества, а незаинтересованных приглашал на дом. Переговоры не велись только с Пышкиным.

Пришли все десятка два феноменов плюс восемь незаинтересованных товарищей, скромно занявших места позади.

- Мы ему верили, - говорил председатель. - Он пришел к нам, он был ничем, его все считали за сумасшедшего, но мы его взяли и сказали ему: "Давай, Пышкин, совершенствуй свои способности, а мы чем можем поможем". Хотя отбор у нас строгий, телепатов только самых сильных берем, да что телепатов, телекинетиков и то не каждого принимаем. Я уж не говорю о ясновидцах, этих мы проверяем по сто раз. Иначе нельзя, против нас академическая наука, им только дай поймать нас на нечистом опыте - съедят! И тем самым отсрочат прогресс человечества еще на сотню лет.

Председатель был не столько толстым, сколько квадратным, говорил густо и с нажимом. Он умел возбуждать в людях некое сильное чувство, даже не поймешь, какое именно - уважение, страх или энтузиазм. Его любили и сплетничали о нем с симпатией. Арнольд же Пышкин, сидящий особо, сбоку от председательского стола, был щуплый человечек с виноватым и в то же время вызывающим, даже каким-то склочным выражением лица. Он беспокойно ерзал на стуле, оглядывался, порывался что-то сказать, но молчал.

Председатель продолжал:

- Не успел он у нас прижиться, атмосферу прочувствовать, как начал устраивать склоки. Я не буду говорить о помоях, которыми он всех нас, здесь сидящих, систематически поливал. Мы ему и жулики, мы и воры, легковерных обманываем, настоящих феноменов затираем, фокусами пробавляемся. Вот такие слова он нам говорил. Тут возникает вопрос. А кто он, собственно. говоря, такой, этот Пышкин? Что он, собственно говоря, умеет?

Председатель сделал эффектную паузу.

- Вот именно, что? - выкрикнул с места один из незаинтересованных, внештатный корреспондент местной газеты.

- Он выращивает цветы.

- Цветы?

Председатель благожелательно кивнул.

- Может, он их как-нибудь по-особому выращивает, товарищи? Скажу прямо не знаю.

- Что-о-о?! - взвыл Пышкин. - То есть как это не знаете?

- Вот так, товарищ Пышкин. Не знаю, и все. - Председатель развел руками. Цветы, правда, красивые, спору нет. И пахнут, я проверял. Пышкин утверждает, что он их пассами выращивает, за считанные секунды. Но опять-таки вопрос. Кто-нибудь видел, как он это делает?

- Господи, да что вы, в самом деле...

- Ты про бога нам брось, Пышкин, ты лучше сам не плошай. - При этих словах председатель не то чтобы улыбнулся, но просветлел лицом. Он любил шутку. - Ты лучше скажи нам, кто видел.

Пышкин стремительно вскочил со стула.

- Как это кто? Многие видели. И вы тоже.

Председатель с отвращением посмотрел на Пышкина.

- Где же это я видел такое?

- Да что вы, честное слово! Помните, когда я записывался...

- Я горшок видел и в нем цветок, это правильно. Только при мне он не рос.

- Да рос же, вы забыли, наверное.

- Нет, Пышкин, нет, - сочувственно произнес председатель. - Кто-то из нас врет, и я догадываюсь кто. И люди догадываются. И товарищи незаинтересованные тоже догадаются, если посмотрят тебе в лицо.

Товарищи незаинтересованные без особой симпатии поглядели на Пышкина. Его лицо не открывало ничего приятного глазу. Оно было вороватым и крайне подозрительным.

- Может быть, еще кто-нибудь видел? - соболезнующе спросил председатель. Ты вспомни, постарайся, а то вдруг я ошибся и напрасно тебя обвиняю.

- Н-ну, я же многим показывал, - замялся Пышкин. - Хотя бы этому... Протопопову... телепату...

Пышкин, - совсем вкрадчиво просил председатель, - ты специально вспоминаешь тех, кто не смог сегодня присутствовать по болезни?

- Странно. Я ж его днем видел. И не скажешь, что больной.

- Очень странно, очень. Еще кого-нибудь вспомнишь?

- Оловьяненко тоже видел, - сказал Пышкин упавшим голосом. - Веня! Скажи им.

Оловьяненко, длинный задумчивый украинец, медленно встал.

- А шо я могу сказать, Алик? Шо я такого бачив?

- Веня! - прошептал вконец завравшийся Пышкин.

- Шо Веня, шо Веня? - в сердцах сказал Оловьяненко. - Ото сам кашу заварив, а потом - Веня.

Все слышали? - спросил председатель, нарушая неприятную тишину. Один из незаинтересованных досадливо крякнул:

- Эх, чего время тратим? Будто сами выгнать не могли.