Николай Басов - Обретение мира

Люся кивнула и, не попрощавшись, вышла. Казаринов окинул Ростика взглядом, словно оценивал его как некую довольно странную машину, определял его пригодность к работе, поинтересовался:

— Как думаешь, они потом эти ружья сумеют перезаряжать? Ну, то есть набивать их новыми патронами?

— Не знаю. Не думаю, что на это у них хватит изобретательности. У нас же не получилось.

— То у нас. А у них от бедности на оружие… Знаешь, скудость и дефицит чего-то существенного заставляют иногда такие открытия и изобретения делать, только держись.

Ростик улыбнулся, подумав, что помимо скудости нужно иметь еще много чего, чтобы изобретать хоть что-то.

— А Ким с Ладой улетели, — сказал вдруг Казаринов. — И эти, люди-выдры, которые всегда за тобой теперь шастают, тоже исчезли.

— Я их попросил, — высказался Ростик неопределенно. О том, что Батат ждет выдреныша, он решил пока не говорить.

— Правильно, а то с ними… — Казаринов еще раз окинул сложным взором Ростика. — Я на всякий случай попросил наших в касатках далеко не уплывать. Ведь ты, когда выздоровеешь, теперь в морского гиганта полезешь?

— Полезу. Значит, они вернулись из моря?

— Ты так трезвонил, что они решили, будто это их вызывают.

— И их тоже. — Неожиданно для себя он взъерепенился: — Слушай, Казаринов, ты бы приделал к этому подводному колоколу веревку подлиннее, а то Нырять за ней с края плота холодно. И неудобно.

— А зачем нырять? — удивился Казаринов. — Там же педаль такая есть, на нее ногой наступаешь, раскачиваешь, колокол и начинает звонить. — Он еще раз смерил Ростика взглядом, уже скептическим. — Может, воевать у тебя и получается, Гринев, но в остальном соображаешь ты не очень… — Он поднялся. — Ладно, пойду я, раз тебе ничего не нужно.

Ростик кивнул и закрыл глаза, смеясь про себя, смеясь над собой. Он и забыл, что имеет дело с инженером, которому все на свете нужно было усовершенствовать… чтобы не нырять в ледяную воду.

Море было желтым, как латунь. Как в одном романе Ремарка, правда, там речь шла о небе, но о Полдневном небе лучше было не вспоминать. Море было лучше, и оно плескалось под ногами, не считая ниже своего достоинства облизывать Ростиковы подошвы, хотя он знал, что это — нарочито.

Он стоял и ждал. Василиса, давняя подружка, стояла сзади и тоже ждала, только без особого энтузиазма. Ей все это не нравилось, она понимала, что Ростик задумал.

А он думал совсем не о том, о чем полагала Василиса, он просто хотел есть, еще спать, но это была почти привычная надобность, как у каждого солдата, и, конечно, его качало от слабости. Он даже не понимал, как проплывет те несколько десятков метров, на которые к берегу подойдет касатка. И как она его в таком состоянии примет.

Касатки резвились. Складывалось впечатление, что они терлись друг о друга прощаясь. А еще вернее, они прощались со свободой. Каждой из них было понятно: когда придет Гринев, будет не до игрищ. Наконец одна из них выползла из тесного клубка почти любовных объятий, насколько это было доступно этим живым торпедам, и направилась к берегу. Ростик разделся, решил померзнуть, потому что не знал, к чему предстоит готовиться. Вася хлопнула его по плечу, но ничего не сказала, уже понимала девушка, что он не принадлежит этому миру обычных человеческих, или квазичеловеческих, в любом случае — житейских отношений.

Касатка подошла к берегу очень близко, даже брюхом слегка села на песок, поерзала на нем, потом развернулась в сторону большой воды. Кажется, видеть перед собой непонятный и твердый берег ей рыло нежелательно, она хотела уйти на глубину. До нее было — по грудь. Потом произошла обыденная, но и странная штука — ее горб, почти уродливый, стал больше, раскрылся, как кровоточащая рана, и из него появилось… Это был, конечно, человек.

Он был очень легким, мягким, голым и совершенно лишенным волос. Он не торопился расстаться с касаткой, он приник к ней, потом перевернулся на спину, словно согревался. Лишь тогда поднял голову, и Ростику стало ясно, что это Гартунг. Он прошел по ледяной воде, только голова торчала, разгребая волны руками, и оказался перед Ростиком.

— Командир? — ему даже не требовалось ответа, он прошел дальше, Василиса накинула на него какое-то подобие халата, тогда он обернулся. — Ты с моей зверюгой аккуратнее, она превосходная.

Этого Ростик уже не выдержал:

— Забываешь, что этому вас научил я.

Гартунг в этот момент стоял к нему спиной, но все равно спросил: