Джеймс Фелан - Выживший

И снова стихло…

Я затаился, прислушиваясь к каждому шороху, но скоро усталость взяла свое: веки налились тяжестью, навалилась дремота.

Не спать! Я перевернулся на спину и уставился в белый деревянный потолок. Рисунок древесины и сучки складывались под слоем краски в причудливые рисунки. Не спать! Вот машина, вот горный хребет, вот лиса, вот человеческая голова.

Снова стук — только громче. Я рывком сел на кровати, сон как рукой сняло.

— Рейчел, — тихонько позвал я. Она даже не пошевелилась. — Рейчел.

Я быстро встал, натянул джинсы, набросил куртку и подошел к Рейчел: она крепко спала, улыбаясь сквозь сон. Хотел потормошить ее за плечо, но передумал: пусть спит. Где–то внутри звучала мысль: если мои предположения верны, не стоит ее будить. Кроме того, я должен доказать самому себе, что…

Я обулся, достал из кармана куртки «Глок», проверил его, взял с полки фонарик на батарейках.

Рука задержалась на медной ручке — но только на мгновение. Я сделал глубокий вдох, опустил ручку и приоткрыл дверь. В разогретую комнату ворвался холодный воздух.

В коридоре было темно и тихо. Я вышел и бесшумно закрыл за собой дверь — из–под нее пробивалась чуть заметная полоска красноватого света. Нужно придумать, как запирать ее изнутри — вдруг в арсенал проберутся чужие? Стояла полная тишина: ни единого скрипа, ни единого стука. Неужели мне все приснилось?

Я направил луч фонарика вперед, посветил на лестницу, затем влево, в сторону ванной — ничего.

Медленно–медленно, стараясь не скрипеть половицами, я пошел по коридору к ванной, из которой доносились те странные звуки. Яркий луч фонаря выхватывал по пути темные тени. Как же мне хотелось просто щелкнуть выключателем и вмиг разогнать ярким электрическим светом зловещую темноту, полную неожиданностей. В ванной никого не было. Ведра с водой стояли на прежнем месте. Я вышел обратно в длинный темный коридор, надеясь, что луч фонарика прогонит не только тени.

Дверь напротив входа в ванную немного отличалась от других: один из нижних углов обгорел, и через него тянул сильный сквозняк. Я остановился перед ней, не решаясь открыть. Вспомнилась квартира 59С в Рокфеллеровском небоскребе: некоторые двери лучше никогда не открывать. Но ради Рейчел я решился. За дверью оказалась небольшая комната, похожая на приемную: судя по всему, недавно в ней был пожар. Скорее всего, во время атаки, только почему Рейчел мне об этом не рассказала? Рядом с камином все было в черной саже, на деревянные панели вокруг двери лег толстый слой копоти, будто какой–то монстр изрыгал языки пламени.

Почему я до сих пор не заглядывал за эту дверь?

Возникло ощущение, что я вновь оказался в туннеле с заживо сгоревшими людьми. Сквозь ровную обугленную дыру в полу виднелся слой гипсового потолка этажом ниже. На столе возле окна стоял обгоревший остов глобуса: еще один исчезнувший символ некогда единого целого. В комнате было ужасно холодно и тихо. Я вышел, плотно закрыв за собой дверь.

На верхней ступеньке лестницы я остановился и прислушался, на всякий случай держась за перила. Может, это выл ветер или шумел какой–нибудь обитатель зоопарка? Может, мне просто показалось? Я выключил фонарик и присел на ступеньке. Темно и тихо. Лестница старая и скрипучая, если кто–то станет по ней подниматься, я обязательно услышу и ослеплю его фонариком. Если понадобится — выстрелю. А вдруг их будет несколько? Я оглянулся на полоску теплого света под дверью комнаты, где спала Рейчел. Темно и тихо.

Шорох. Постукивание где–то внизу.

У меня за спиной.

Во рту моментально пересохло. Я включил фонарик, но ничего не увидел, кроме пара собственного дыхания в луче света.

Внизу снова раздался тот же звук — и сразу же повторился за спиной, только тише. Я выдохнул: второй звук был всего лишь эхом первого.

Постукивание явно шло не снаружи — его источник находился где–то внутри здания. Кто–то наощупь пробирается в темноте? Один? Несколько?

Крепко сжав рукоятку пистолета, я на цыпочках пошел вниз, остановился на лестничной площадке, пригнулся, вглядываясь в темноту.

Ничего. Я стал спускаться дальше. Несмотря на все усилия, идти бесшумно не получалось: в полной тишине каждый шаг по паркетному полу вестибюля отдавался громким эхом. Задувал холодный ветер, будто где–то внизу было открыто окно. Яркий луч фонарика разрезал темноту, но никак не получалось избавиться от ощущения, что кто–то постоянно ускользает от меня, прячась на границе света и тьмы, на границе двух миров.