Брайан Герберт: Дюна: Пауль

— Вы ошибаетесь, Муад’Диб еще жив, но жизнь его сейчас так тиха, что вы не можете уловить ее.

Когда в тот раз Пауль впал в кому, многие фримены решили, что он умер.

— Я дала ему воду жизни и выиграла для вас время. Работайте же, лечите его рану.

— Леди Чани, в этом нет никакого смысла…

— Делайте, как я велю! Его тело уже знает, как бороться с комой. Приступайте же, пока не захлопнулось окно надежды.

Расположившись на полу зала, врачи принялись за дело. Они вызвали других медиков, велели доставить хирургические инструменты и начали переливание крови, хотя понимали, что все это окажется бесполезным, если сердце Пауля не захочет работать.

Чувствуя себя беспомощной, разозленная и пылающая жаждой мести Ирулан как чужак созерцала со стороны происходившие вокруг нее события. Чани, Алия и Стилгар окружили раненого императора, не подпуская к нему принцессу. Ирулан не поняла смысла мистического фрименского ритуала, совершенного Чани у тела раненого Муад’Диба. Спасая Пауля, она дала ему яд. Но Ирулан понимала, что вреда от этого не будет.

Не могла Ирулан подойти и к чете Фенрингов. Их окружила дюжина солдат, ждавших удобного момента, чтобы атаковать. Ирулан сомневалась, что эта парочка проживет больше часа, если Пауль умрет, но если он умрет, она не станет защищать Фенрингов.

С помощью тонких клеточных губок и тканевых лоскутов, наложенных с помощью зондов и манипуляторов, предназначенных для куда более точной работы, чем иксианские орудия убийства, врачам удалось зашить и заместить пораженные острым кинжалом ткани.

Ирулан казалось, что тишина и напряженное молчание длятся уже целую вечность.

Один из врачей Сук пробормотал, надеясь, что никто его не услышит:

— Этим здесь надо заниматься прозектору, а не хирургу.

За прошедший час они не увидели признаков жизни. Тем не менее врачи продолжали изо всех сил бороться за императора, применяя все известные им приемы и методы лечения.

Дело было за Паулем.

Видя страдания мужа, Ирулан оцепенела и пала духом. Мать принцессы Ирулан и все ее наставницы из Бене Гессерит были бы крайне удивлены ее непроизвольной реакцией. Куда только делась холодная и искушенная политическая интриганка?

В самый жуткий момент она сама засомневалась — действительно ли в ее душе мелькнула искра любви? Но это было чувство, которым она не могла поделиться ни с кем — даже с ним, если он выживет.

Ее преданность ценилась не выше преданности щенка. Но любовь ? Она не могла уверенно ответить на этот вопрос.

Но помимо личных переживаний, было еще мучительное понимание того, какой политический хаос может наступить после смерти Муад’Диба. При таком количестве соперничавших между собой претендентов на трон — включая и ее собственного отца, стремившегося к реваншу и восстановлению своей власти, — галактика неизбежно будет разорвана ужасной гражданской войной. Сможет ли выжить человечество, и без того тяжело раненное джихадом?

Сердце Пауля заработало неожиданно и так внезапно, что этот удар пульса испугал даже врачей. Прошло несколько секунд, и за первым ударом сердца последовал второй.

Потом третий. Промежутки между сокращениями становились все меньше и меньше, и на мониторе в конце концов стал виден медленный, но устойчивый пульс.

Император Муад’Диб вернулся к жизни. Правда, он был очень слаб, и сознание его было пока помрачено. Ирулан и сама чувствовала себя отвратительно. Сердце ее бешено колотилось. Да, это был Муад’Диб. Он не мог умереть! Он жил!

Он открыл глаза, и это было единственное, что было нужно Ирулан. Она вытерла слезы, но они снова потекли из ее глаз. Что это — слезы радости? Да, радости и злости на того, кто посмеет еще раз покуситься на жизнь ее мужа.

Когда Пауль наконец самостоятельно сел, граф Фенринг, взглянув на императора в разорванном на груди и пропитанном кровью черном кителе, отключил защитное поле и сдался. Плечи его ссутулились, он протянул ближайшему солдату кинжал рукояткой вперед и сказал:

— Гм, кажется, сопротивлением я уже не добьюсь ничего.

Расхрабрившийся Корба вырвал кинжал из руки Фенринга. Солдаты бросились вперед, связали графа и леди Марго шигой и вывели из зала. Воспользовавшись возникшей при этом суматохой, Корба незаметно сунул богато украшенное оружие в рукав.

Ирулан видела это, но поняла, что никакой опасности Корба не представляет. Принцесса представила себе, как это вдоволь погулявшее по свету оружие в конце концов окажется в музее реликвий джихада или будет продано преданному (и богатому) вельможе.