Фрэнк Xерберт Кевин Дж. Андерсон - Путь к Дюне

Вуда спокойно пригубил из серебряного бокала.

— В нашей вселенной ничто не является вечным, хотя подчас и кажется таковым, не так ли? — он обратился к Туэку. — Капитан моей гвардии объяснил вам ситуацию, генерал Туэк?

— Ваш капитан дал мне слово чести, что не будет никаких неожиданностей. Но я на службе, сир, и мне хотелось бы услышать то же самое из ваших уст.

— Я даю вам свое императорское слово, — сказал Вуда, нетерпеливо поморщившись. — Никакого обмана. Мы не причиним никакого вреда кавалеру Линкаму и его наложнице.

Туэк склонился к уху Джесси и прошептал:

— Кажется, нам приходится принимать не слишком желанного гостя, милорд.

Великий Император снова поднял руку, и в зал пружинистым шагом вошел Вальдемар Хосканнер — без кандалов, экстравагантно одетый и украшенный золотыми цепями и драгоценными камнями. Хосканнера сопровождали шесть императорских гвардейцев, за которыми в зал вошли — в еще большем числе — солдаты Дома Линкамов. По команде Императора в зал внесли еще один стул, на который и посадили Вальдемара — рядом с Бауэрсом.

Джесси взглядом метал громы и молнии в своего смертельного врага, но надменный Хосканнер делал вид, что вовсе не замечает Линкама.

— Теперь пора подавать десерт, — объявил Император. — Думаю, что мы просто обязаны просить нашего высокоуважаемого коллегу присоединиться к нам.

Вальдемар старался сохранить свое обычное высокомерие, но, несмотря на все усилия, был больше похож на загнанного в угол зверя. Темные глаза его метались, не задерживаясь, впрочем, ни на одном из присутствовавших.

Слуги внесли в зал блюда с каталанским слоеным тортом, который на разрезе напоминал геологические срезы земной коры. Это был любимый торт фатоватого и пошлого отца Джесси, тот самый торт, которым его в свое время отравили.

— О, какой замечательный десерт! — воскликнул Вуда. — Разве это не восхитительно, Вальдемар?

— Да, сир. Замечательный пирог… в деревенском стиле. Пока обедавшие воздавали должное изрядным порциям торта, Император, Бауэрс и Вальдемар вели разговор о всяких пустяках, а Джесси превратился в ледяную статую, не знающую, чего ждать. Гости пили изысканные красные вина, ели сладости, рассказывали друг другу забавные истории. Джесси встревожился, почувствовав раскованность, появившуюся в поведении осужденного Вальдемара, который, казалось, забыл о том, что его лишили имущества и прав.

Когда с десертом было покончено, гостям налили еще вина. Император кивнул капитану своей гвардии. Четверо вооруженных солдат подошли к спинкам стульев Уллы Баурса и Вальдемара Хосканнера.

Из подсумков солдаты извлекли блестящие проволочные удавки.

Бауэрс, внезапно встревожившись, обернулся через плечо.

— Гм, сир, что это?

— Так, значит, тебя все же разоблачили. — Голос Вальдемара был ломким и отчужденным, видимо, тюремное заключение выжало из него всякую способность к проявлению эмоций.

Потрясенный Джесси удивленно наблюдал за театральным действом, которое на его глазах разыгрывал Император.

Вуда начал поочередно указывать пальцем то на Хосканнера, то на Бауэрса, словно повторяя при этом про себя детскую считалочку. Наконец палец, качавшийся, как стрелка метронома, остановился напротив Вальдемара Хосканнера.

— Итак, — сказал Вальдемар, обращаясь к тучному Императору, — наш расчет окончен?

— К сожалению, да, — ответил Вуда. — Вы повели себя недостойно для аристократа, не говоря о том, что вы едва не уничтожили пряность, Дюнный Мир и Дом Линкамов. За такие непростительные деяния ваш аристократический Дом будет обречен вечному позору. Ваше фамильное имя будет добавлено в Имперский Словарь в качестве нового нарицательного существительного: Хосканнер — бесчестный аристократ.

Уже признавший свое поражение Вальдемар ничего не ответил и сидел, молча ожидая своей участи.

— Таким образом, я все же дарую вам, пусть и несколько своеобразное, бессмертие, — продолжал Вуда. — По меньшей мере, вы оставите свой след в истории в отличие от многих других, кого забывают сразу же после смерти, как будто они никогда и не жили.

Мрачно улыбнувшись, Вальдемар гордо вскинул голову, чем облегчил работу своего палача. Один из солдат молниеносно накинул удавку на шею аристократа. Все продолжалось не более нескольких секунд. Мертвое тело, опрокинув стул, рухнуло на пол.

Лицо сидевшего напротив Уллы Бауэрса покрылось пепельной бледностью. Советник засуетился больше, чем обычно. Император обратился к нему неожиданно ободряющим тоном: