Фрэнк Xерберт Кевин Дж. Андерсон - Путь к Дюне

— Вся эта ругань и крик не приведут ни к чему хорошему, Ульф.

Но пылавший гневом Харконнен-старший и не думал соглашаться.

Пирс, готовый взорваться, буквально дымился от злости; он не был создан для того, чтобы без колебаний перерезать противнику глотку, как следовало бы ожидать, помня о привычках этого благородного семейства, и отец напрасно тратил силы, пытаясь вбить в сына необузданную жестокость. Пирс понимал, что отец будет ругаться и унижать его всю дорогу. Старый грубиян никак не желал понять, что более гуманные методы, которые отстаивал сын, могут, в конечном итоге, оказаться более действенными, чем авторитарные жестокие подходы отца.

Мертвой хваткой сжимая рычаги управления, Ульф рычал на сына:

— Это мыслящие машины эффективны. Люди, особенно такой сброд, как наши хагальские рабы, только того и заслуживают, чтобы их использовали. Я не думаю, что эта истина когда-нибудь дойдет до твоих куриных мозгов. — Он злобно тряхнул своей крупной квадратной головой. — Иногда, Пирс, мне кажется, что надо было бы очистить наш генофонд и устранить тебя.

— Так отчего ты этого не делаешь? — вызывающе огрызнулся Пирс. Его отец верит только в силовые решения, на каждый вопрос он отвечает только в черных или белых тонах и считает, что унижение сына заставит его сделаться лучше.

— Я не могу этого сделать. Потому что твой брат Ксавьер слишком мал, чтобы стать наследником, поэтому единственный кандидат — это ты. Во всяком случае, сейчас, надеюсь, ты все же возьмешься за ум и осознаешь свою ответственность перед семьей. Ты аристократ и рожден повелевать, а не показывать рабочим, какой ты мягкий и хороший.

Катарина взмолилась:

— Ульф, ты можешь не соглашаться с теми нововведениями, которые внедрил на Хагале Пирс, но он, во всяком случае, обдумывал свои решения и хотел сделать как лучше.

— И пусть в это время семейство Харконненов обанкротится и все пойдет прахом, пока он будет умствовать и экспериментировать? — Ульф уставил толстый указательный палец в сына с таким выражением, словно это был пистолет. — Пирс, эти люди пользовались тобой, как хотели, и тебе просто повезло, что я вовремя прибыл, чтобы положить конец этому вредительству. Когда я выдам тебе подробные инструкции по поводу того, как надо вести дела, то я надеюсь, что ты начнешь снова носиться со своими «лучшими идеями».

— Неужели твой ум настолько окаменел, что ты не способен воспринимать что-то новое? — спросил Пирс.

— Твои инстинкты подгнили, а взгляд на природу человека пропитан невероятной наивностью. — Ульф снова тряхнул головой, едва не зарычав от чувства разочарования. — Он весь пошел в тебя, Катарина, и это главная беда.

Так же, как и у матери, у Пирса было узкое лицо, полные чувственные губы и мягкие черты… совершенно не похожие на обрамленное коротко стриженными седыми волосами грубое, словно вырубленное топором, лицо Ульфа. — Из тебя получился бы хороший поэт, но Харконнен ты отвратительный.

Это должно было прозвучать как унизительное оскорбление, но в душе Пирс был согласен с такой оценкой. Молодой человек всегда очень любил читать истории времен Старой Империи, времен, проникнутых декадансом и тоской по утраченному величию, времен, предшествовавших эпохе, когда мыслящие машины завоевали множество цивилизованных солнечных систем. Пирс хорошо бы вписался в те времена, став писателем, бардом.

— Я дал тебе возможность править, сын, надеясь, что смогу положиться на тебя. Но я получил ответ, — старший Харконнен сжал огромный мозолистый кулак, — все это путешествие оказалось пустой тратой времени.

Катарина погладила мужа по широкой спине, стараясь успокоить его.

— Ульф, мы пролетаем мимо Каладана. Ты говорил, что, может быть, мы остановимся там, обсудим возможности новых владений… участие в рыбном промысле.

Ульф опустил плечи.

— Хорошо, мы свернем на Каладан и посмотрим. — Он резко вскинул голову. — Но этот бесчестный сын останется здесь, запертый в спасательной каюте. Пусть скажет спасибо, что я не посажу его под арест. Гауптвахта находится, впрочем, недалеко. Он должен усвоить урок и серьезно отнестись к своей ответственности, иначе он никогда не станет настоящим Харконненом.

* * *

Пирс был в прескверном настроении, оказавшись в импровизированной камере с кремовыми стенами и серебристыми инструментальными столиками. Он выглянул в крохотный иллюминатор. Как он ненавидел эти споры с упрямым отцом. Жесткие устаревшие методы правления семьи Харконненов не всегда были наилучшими. Вместо того чтобы ужесточать условия жизни и подвергать людей наказаниям, не лучше ли было бы отнестись к рабочим с уважением?