Дмитрий Поляшенко - Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины)

Борис заметил, что даже захлопнув дверь, продолжает держаться за дверную ручку. Он отлепился от никелированной скобы, и был вынужден схватится за стену. Леонард вежливо отвел взгляд, сделав вид, что его заинтересовала оскаленная африканская маска.

Солонникову стало неловко.

А может оно и лучше, что Степан не пришел. Степан человек азартный, увлекающийся. Никакая штрафная его не испугает только раззадорит. Опять же рояль в соседней комнате стоит... Общение с роялем у Степана очень хорошо идет под крепкие напитки. А я все же завтра хочу поработать. Надо поработать... Вот сегодня что ты успел сделать?

Кое-что успел! Но в общем, конечно... Пляж еще этот.

Считай, это был отпуск в миниатюре.

Да уж, отпуск...

Неожиданно, старина, правда?

Я не железный, в конце концов. Жара еще эта сегодня...

Спортом надо было заниматься, а не культурные вечера устраивать.

А может кондиционеры во все комнаты поставить? Не жить же в кабинете. Но Наташка не любит стерильный воздух. Иногда только заходит к нему, когда становится действительно жарко. Его эти бытовые неудобства не то что бы раздражают - нет, он и в очереди может постоять, если надо, или, скажем, поработать полевой сезон с Барбарисом где-нибудь в Гоби - было такое однажды... Но все эти большие и малые колдобины и заусенцы жизни сбивают его внутренний камертон. Штуку нежную, тонкую. Но и привычка опасная вещь. Привыкнет так человек к хорошему, избалуется... Все, завтра - работаем! В конце концов камертон во мне, а не где-то. Вот только разберусь с посетителями. Заплачу какой-нибудь взнос на спасение первой природы от второй, прослушав короткую энергичную лекцию, полную света и надежды. Правда поздновато для общественных организаций, усомнился Борис... Кого пустил я на ночь глядя? Скажи мне, дядя... И не Багават-Гиту он распространяет. Для кришнаита не достаточно радостен. Для члена партии зеленых слишком спокоен. Борису пришел на ум странный эпитет - неуловимо спокоен. Нет, подумал Борис, сейчас все равно не угадаю. А вот пьет он скорее всего коньяк.

Солонников отлепился от стены.

- Приятно у вас. Очень, - Леонард оторвался от созерцания маски.

- Вы уж-же третий, кто мне это говорит сегодня.

Ух, ну и дела! Борис поворочал отяжелевшим языком. Нет, господа, тренироваться надо. Либо красненьким по вечерам, либо по утрам с гантелями. Соку выпить? Нет, лучше воды. Со льдом. Принять ванну. Выспаться. Борис ослабил галстук. Хотел ослабить - рука наткнулась на растегнутый ворот и распущенный узел. Ага... Но когда?! Зарницей мелькнула мысль о нормах этикета. Но ей-богу, в такой духоте... Даже на балконе сейчас почувствуешь прохладу лишь десять минут простояв неподвижно. Он присмотрелся к Леонарду - тот оказался в летней рубашке с коротким рукавом, сухой, подтянутый. Без этой взмыленности и дневной утомленности. Словно вылез из автомобиля с кондиционером. Цивилизацию погубит либо тяга к излишнему комфорту, либо отсутствие последнего. А у нас в гостиной нет кондиционера, подумал Борис, и с легкой совестью не стал приводить себя в порядок.

- Проходите, пожалуйста. Сюда, налево.

Идя по коридору, Леонард покосился на плотно закрытую дверь кабинета. Борис шел следом, низко опустив голову - старался не наступить гостю на пятки.

Леонард остановился перед разоренным столом в гостиной:

- Вижу вы праздновали сегодня? День рождения? Юбилей?

- Да нет... Просто друзья заходили.

- Я не помешал?

- Нет-нет, все уже ушли. Простите, Леонард, чему я обязан...

Старик обернулся и Борис запнулся, натолкнувшись на его взгляд. На секунду Солонникова охватило нелепое чувство, что это он, Борис, на ночь глядя ввалился к кому-то в гости. К человеку терпеливому, но чрезвычайно занятому. Леонард молчал, спокойно и непонятно глядя на Солонникова.

Борис испытал неловкость.

- Дело у меня к вам, Борис Александрович, очень серьезное, - сказал наконец старик и стал разглядывать обстановку со странной беглой отрешенностью. Причем ложка на скатерти, портьера на окне и сам Борис были в этот момент равны по каким-то неведомым критериям. Как опытный художник бросает пустые взгляды на юную розовеющую натурщицу, или - сравнение своей неожиданностью резануло Бориса - судмедэксперт на глазах у замершей от ужаса толпы что-то спокойно перекладывает в ворохе окровавленных тряпок возле искореженного груды металла, недавно бывшей автомобилем... Не был он похож ни на интуриста, ни на члена партии зеленых, ни на кого.