Николай Полунин - Орфей

Я подавленно молчал в темноте.

- Процент "угадывания" - десять и семьдесят пять! Какие там телепатия, ясновидение, прочее.

Детские игры на травке. В хрестоматийном американском примере с "Наутилусом" и лейтенантом Джонсом - его настоящее имя и звание майор Джеральд Упсом, между прочим, - коэффициент семь и пятнадцать, то есть семьдесят один и пять десятых процента совпадений между загаданной на берегу и выбранной "Джонсом" на борту подводной лодки карточкой по Райновской системе, было признано неопровержимым подтверждением существования телепатии. Но с вами-то все по-другому! Более того, я убежден, что у вас - вообще десятка, а погрешность идет только за счет информационных потерь того вашего периода, когда вы еще не были привлечены и не был налажен строгий контроль за всем, что вы делаете. Десятка. Идеальное, невозможное, не имеющее право быть десять из десяти. Или сто из ста...

- Или тысяча из тысячи, - буркнул я. Эх, если б это было так! Но Кролику я об этом не скажу.

- Или тысяча из тысячи. Разве эксперименты, в которых вы участвовали, вас не... кгхм. Извините.

- Вот именно. - У меня похолодели кончики пальцев, но я справился. - Я не экстрасенс.

- Вы не экстрасенс. Или как еще называют: сенситив.

- Я никогда не предсказывал землетрясений, наводнений, чернобылей, челленджеров, и че... черт знает чего еще.

- Это делали другие, много кто, - согласился он. - По следам великих трагедий вообще всегда выясняется, что их только ленивый не предсказывал. Речь не о том, вы ж знаете.

Я знал.

- Я предельно откровенен, так как убежден, что на данном этапе хотя бы мы - союзники. То есть я-то убежден, что мы союзники вообще, но, что бы я

ни говорил сейчас, вы все равно в это не поверите. Не поверите же?

- Не поверю.

- Черт с вами, не верьте пока. Так хоть на время примите, что я вам не враг и пришел я к вам тоже не от хорошей жизни. Игорь, вы по-прежнему не согласны рассмотреть меня как частное лицо? - вдруг спросил он.

Я повернулся на бок, кровать скрипнула, вздохнула пружинами. Из нее я знал - просыпалась очередная горсть мусора. Когда-нибудь она рассыплется вся.

- Как вас ни рассматривай, а вам всем от меня что-то надо.

- Да, надо. Вы должны начать работать. Неважно, находясь где. Здесь... или в любом ином месте, как хотите. Условия будут созданы. Для издания в том числе. Да вы сами знаете.

Ну вот и все. Слова сказаны. Вот зачем он приехал. Кролик. Любые условия и великолепные возможности. Только пиши. Что хочешь. На что прежде не хватало времени, денег для пропитания, веры в перспективу издаться. Еще чего-нибудь. Кто из людей моей профессии не отдал бы за это руку, лишь бы работать другой?

Однако писать "что хочешь" они мне теперь не дадут, даже если бы я сам захотел. Со мной станут обращаться как с дейтерием, близким к критической массе. Он же соображал, "чем рискует", когда шел сюда, мой храбрый Кролик... Вот черт, он действительно должен быть уверен, что рискует смертельно, если не хуже. А держится молодцом.

- Я, наверное, должен вас поблагодарить, что вы полагаетесь на мою порядочность. По отношению к вам лично в смысле безопасности.

- Я надеялся на это.

- Вы можете не беспокоиться, я действительно больше не напишу ни строчки, ни полслова.

Молчание, в котором мне что-то чудится. Не пойму что.

- Обязуюсь также не насылать на род людской чумы, мора, пепси вместо воды в водопроводные трубы, космических и иных катаклизмов.

- Я полагал, что если бы захотели, вы давно сделали бы это. И если бы могли.

Не пойму, улыбается он там, что ли?

- Откуда вам знать границы моих возможностей?

- Да их никто и не знает, помилуйте, Игорь Николаевич. В предыдущих опытах, по-моему, только-только на них начали выходить...

Снова неловкое молчание, но Кролик его преодолевает:

- Вам предлагается точка зрения. Относиться к своему... скажем так, "дару", хотя явление гораздо шире, не как к какому-то кресту, а как к инструменту, которым стоит научиться пользоваться, только и всего. Что же, сбежали вы сюда, видите, и что? От себя самого-то, а?.. Предлагается вам наилучший выход. Имеется ведь не только эта точка зрения, которую я предлагаю, - имеются разные. В том числе и относительно вас лично...

Да, несмотря на ставший каким-то казенным голос, полная ясность и откровенность. А может, окончательные условия так и надо ставить, казенно и скучно. Тут остаться мне не позволят, значит, надо соглашаться. Пока еще просят добром. Он вообще неоправданно гуманен, Кролик. Зато больше ничего про меня не знает. Он приехал ко мне прежнему, а я уже другой. Не знает про Дом. Не знает, отчего мне так бросилась в глаза его красно-черная сумка. Про нее, между нами, я тоже только смутно могу предположить.