Кирилл Бенедиктов - Война за «Асгард»

Высокий представитель Совета Наций издал какой-то жалкий, захлебывающийся звук. Дану поразило, как мгновенно постарело его величественное, волевое лицо.

– Иеремия, – позвал он, запрокинув голову, словно надеясь увидеть где-то под потолком того, кто говорил с ним. – Иеремия, неужели это ты?..

– Ты всегда был маловером, – презрительно сказал голос. – Ты никогда не веровал в Господа Мстящего так, как он требовал этого от людей!

– Это невозможно, – почти простонал Фробифишер. – Ты не можешь здесь быть, ты не можешь покинуть Хьюстон!

Только после того, как Роберт произнес слово «Хьюстон», Дана поняла, кому принадлежал этот звучный, исполненный уверенности в себе голос. Я сошла с ума, подумала она обреченно. Мы все здесь сошли с ума. Сначала король, потом Роберт, а теперь и я... Иеремия Смит уже восемь лет как мертв. Сгорел заживо в Куала-Лумпуре. Что там говорил Ки-Брас про того, кто валялся сейчас рядом с прозрачной перегородкой? Зеро, Палач Куала-Лумпура? Или это говорил сам Роберт? Надо бы спросить у этого Палача, действительно ли им удалось уничтожить тогда Хьюстонского Пророка... Боже, Дана, что за чушь тебе лезет в голову... Но кому же тогда принадлежит этот голос?..

– Тебе бы этого очень хотелось, – почти ласково возразил Фробифишеру его собеседник. – Но это, к счастью, не так. Господь видел мои дела и мою смерть во славу его. Он не только воскресил меня, но подарил мне жизнь вечную. Я здесь, Фома Недоверчивый, и я пришел, чтобы покарать всех, кто нарушил заповеди, которые он передал вам через меня... Тебя же я покараю с особой радостью, ибо ты нарушил свою клятву, а клялся ты именем господа...

Фробифишер покачнулся, словно получив удар невидимым кулаком в скулу, и консулу Евросоюза пришлось придержать его за локоть.

– Ты и твои подпевалы в Совете только и делали, что вставляли мне палки в колеса, – не повышая голоса, продолжал Хьюстонский Пророк. – Обещали искоренять скверну, а сами позволяли ей одерживать одну победу над другой. Где требовалась решимость, вы пускались в бесконечные разговоры. Вы предпочли роскошную жизнь трудному служению господу. Лицемеры! За веру Господа Мстящего я горел заживо в Куала-Лумпуре, а вы не нашли в себе мужества принять окончательное решение...

Консул Евросоюза сказал негромко:

– Окончательного решения не будет, Джерри. И здесь, и в Хьюстоне собрались не параноики...

– Не смей называть меня Джерри, – тихо и страшно произнес голос. – Сосуд греха, лукавый галл, плетущий повсюду нити своих мерзких интриг! Что, Мастер Напольных Часов, удивлен? Ты ведь наверняка считал, что, уничтожив двенадцать матриц, которые вам удалось захватить в Лос-Анджелесе, вы лишили меня бессмертия?

Морван де Тарди покачал головой.

– Ты всегда был предусмотрителен, Джерри. Значит, была и тринадцатая матрица?

– И тринадцатая, и четырнадцатая... Дело не в числах, Часовщик. Бобби, мальчик мой, ты же обещал доставить матрицу на «Асгард». Ты обещал, ты клялся, и что я вижу? Где информационный кристалл? Ты же знаешь, как я хотел увидеть Стену своими глазами! Ты всегда знал об этом, но рассчитывал, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Очень легко обмануть того, кто не может ходить...

Фробифишер закрыл лицо ладонями и на дрожащих ногах отступил от компьютерного терминала. Пораженная Дана увидела, что по щекам его текут слезы.

– Иеремия, Иеремия! Ты же понимаешь, что я обязан был довести наше дело до конца. Большой Хэллоуин... ты же сам его придумал, Иеремия!

Пророк сухо рассмеялся.

– Нет, Бобби, ты, видно, еще глупее, чем о тебе говорили. Я хотел собрать всю грязь и скверну этого мира в одном месте, чтобы выжечь ее каленым железом! Мысль о Хэллоуине подкинули нам друзья этого католика-лягушатника, одержимые идеей спасти самые мерзкие отбросы человечества от близкого божьего гнева. Не так ли, граф? Или вы будете отрицать, что проект «Толлан» ваши друзья между собой называли проектом «Ковчег»?

– Это чистая правда, Джерри, – спокойно отозвался де Тарди. – Но все-таки мысль о самом большом в истории концлагере пришла в твою голову. Мы лишь помогли направить ее в нужное русло.

– Могу успокоить тебя, граф. Никакого Хэллоуина не будет. Грядет Страшный Суд.

«Асгард», Стена, 30 октября 2053 г., 12.01

Когда повисшие между серебряных колонн плазменные панели вспыхнули разноцветными узорами и преисполненный оптимизма голос компьютера начал объяснять собравшимся в зале, свидетелями чего они все являются, Джеймс поднес почти к самым губам линк и вызвал Эндрю Лоренса.