Николай Гацунаев: Экспресс «Надежда»

— Туда! — в сердцах буркнул Иван и указал под ноги. Внизу размеренно погромыхивало.

— Не советую, — сочувственно покивал комманданте. — Оттуда не возвращаются. Даже с нашей помощью.

Несколько секунд они напряженно глядели друг другу в глаза. «Дуэль взглядов», — мысленно усмехнулся Иван и отвернулся к окну. Моря за окном уже не было. Строго говоря, там вообще ничего не было: серый клубящийся туман и ничего больше. Лицо комманданте опять расплылось в улыбке.

— Посмотрел бы я, как вы на моем месте заулыбались.

— О, это исключено.

— Жаль.

— Почему? — удивился комманданте.

— Потому что я бы ответил на все ваши вопросы.

— Как знать. — Что-то новое проклюнулось в голосе комманданте. Неуверенность? — И потом, это будут мои вопросы, а не ваши.

— Вопросы останутся те же.

— Вы думаете?

— Уверен.

— Любопытно.

Комманданте заложил руки за спину, прошелся, неслышно, по-кошачьи ступая по ковру. Остановился возле окна. Не оборачиваясь, проговорил:

— Выбросьте из головы, геноссе. Мой вам добрый совет. Живите в свое удовольствие.

— Смахивает на приказ. — Иван усмехнулся.

— Чему вы радуетесь? — все так же не оборачиваясь, спросил комманданте. На мгновение Иван смешался, но тут же сообразил, что комманданте видит его отражение в стекле иллюминатора.

— Приятно, когда приказывают жить в свое удовольствие.

— Это не приказ. — Комманданте обернулся, и на лице его опять играла улыбка. — Всего лишь благие пожелания. Не смею вас больше задерживать.

Голова разламывалась от боли. Иван пересек коридор и, шагая через две ступеньки, грузно затопал вверх по винтовой лестнице. «Ну, держись, поп! — подумал он с веселой яростью. — Уж сегодня-то я тебе все сполна выдам!»

Здесь, в зимнем саду, был совсем иной мир — солнечный, полный щебета птиц и журчания воды, пряных ароматов трав и цветов, царство покоя и умиротворения. Вдоль посыпанных золотистым песком дорожек в продуманном беспорядке были разбросаны шезлонги и плетеные кресла-качалки. Над бирюзовой гладью бассейна на бреющем полете проносились ласточки.

Не сбавляя шага, Иван прошел мимо бассейна, покосился на позабытые кем-то возле раздевалки оранжевые сланцы в капельках непросохшей воды и впервые подумал, что никого тут не встречает, в какое бы время суток ни приходил. Исключение составляет отец Мефодий, именно с ним-то и жаждал сейчас встретиться Иван. До сих пор попытки святейшего втянуть его в душеспасительные беседы терпели фиаско. Иван начисто игнорировал отца Мефодия. Изобретательности попу было не занимать, и, вступая с ним в мысленную полемику, Иван всякий раз оказывался в тупике. «Евангелие от Мефодия» не только не противоречило окружающей действительности, но и великолепно с нею уживалось. Будь то привычная действительность Страны Советов первой половины XX века, Иван без труда уложил бы попа на лопатки. Здесь же все обстояло сложнее.

Экспресс «Надежда» был порождением науки и техники высочайшего порядка. Отец Мефодий, судя по всему, прекрасно в этом разбирался и, пользуясь своим преимуществом, ловко сводил все к божественному началу. Послушать попа, экспресс представлял собой не что иное, как вариант Ноева ковчега, созданного по воле и чуть ли не под эгидой самого господа бога. Для чего — отец Мефодий не уточнял, и, хотя это было самое слабое звено в его сольных разглагольствованиях, Иван до поры предпочитал отмалчиваться, делая вид, что пропускает поповскую болтовню мимо ушей и экспресс «Надежда» его нисколько не интересует.

На самом же деле проклятый экспресс не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Привыкший к ясности во всем, Иван и здесь пытался найти ответы на мучившие его вопросы: как он сюда попал, зачем и что представляет собой эта «Надежда».

С обзорной площадки под куполом зимнего сада исполинская механическая река просматривалась до самого горизонта — нелепое скопище всевозможных транспортных средств, созданных человеком, чтобы передвигаться по суше, воде и воздуху. Доисторические повозки и боевые колесницы, галеры и осадные башни, почтовые дилижансы и дредноуты, многоярусные автобусы и бипланы, пульмановские вагоны и парусные яхты, трамваи, танки и шагающие экскаваторы, тачанки и фуникулеры, дрезины, гоночные автомобили и уже совсем непонятные ромбовидные, кубические, эллипсообразные конструкции, сверкающие гранями призмы и серебристые сигары-исполины, напоминающие одновременно и дирижабли, и подводные лодки, — все это с лязгом, гулом и грохотом двигалось на колесах, полозьях, траках, воздушных подушках и еще неизвестно на чем, куда и зачем.