Курт Сиодмак - Мозг Донована

В детстве я читал о множестве безвестных средневековых узников: объявленные казненными, они еще долго влачили жалкое существование в подземельях, не имевших сообщения с остальным миром. Моя пытка была страшнее. Я не только не мог никому сказать о своих муках, но и не знал, что в следующий момент сделает мое тело.

Я кричал о помощи — а с моего языка слетали слова, которых я не желал произносить, и руки делали то, что я не хотел делать. Мой разум был пойман в ловушку.

Мы с Донованом как бы поменялись ролями. Кремированный и погребенный на кладбище, он получил возможность ходить по земле, разговаривать и осуществлять свои планы. Я же лишился всего, что имел и чем дышал в этой жизни.

У меня появились страхи, о существовании которых я прежде не знал. Днем меня пугал солнечный свет, ночью — сиянье луны и звезд. Я медленно сходил с ума и знал, что никогда не выберусь из камеры, в которую меня насильно заточили.

Я молил Бога о смерти. Она была моей единственной надеждой, но сам я не мог ничего — ни вскрыть вены, ни выброситься с десятого этажа «Рузвельт-отеля».

Между тем разум Донована обитал в сферах бытия, лежащего по ту сторону материального мира. Ему не удалось покинуть наше четырехмерное пространство, но время для него текло по-другому. Казалось, будущее он видел так же просто, как мы вспоминаем прошлое. Он заранее знал, какие вскоре произойдут события, и отвечал на них действиями, смысла которых я не мог постигнуть. Я не знал того, что было известно ему.

Тело человека — всего лишь преходящая, временная форма его существования.

Мое тело принадлежало не мне. Меня не существовало, я был всего лишь безучастным зрителем того, что делало существо, воплотившееся в моем облике. Чудовищный плод моих экспериментов, оно вернулось сюда из потустороннего мира и безжалостно вышвырнуло меня из жизни.

Жалкий, безмолвный наблюдатель, я вынужден называть это существо именем, с которым была связана часть его бытия: Уоррен Горас Донован.

Итак, спустя несколько минут после бегства Йокума, Уоррен Горас Донован вышел из отеля и направился в автосалон на Айвар-стрит, где взял напрокат автомобиль, седан с восьмицилиндровым двигателем.

Клерк попросил водительское удостоверение, но Донован сказал, что забыл его дома. Вместо этого документа он выложил из кармана несколько лишних денежных купюр.

В журнале он написал: «Герб Йокум, Шоссе Кирквуд». Если бы клерк вздумал навести соответствующие справки, его любопытство было бы в какой-то степени удовлетворено.

Припарковав машину у заднего угла отеля, Донован взял такси и поехал в офис Фаллера.

В пути у него разболелись почки, и он посмотрел в зеркало, установленное над лобовым стеклом такси. Лицо было бледное, с желтоватым оттенком. Как человек, испытывающий фантомные боли после ампутации ноги, Донован не мог избавиться от ощущений, свойственных его прежнему телу.

Расплатившись с таксистом, он поднялся в приемную Фаллера.

Через несколько минут из кабинета вышел Фаллер. Чтобы скрыть неприязнь к Доновану, он сразу напустил на себя деловитый вид.

Они прошли в библиотеку и сели за длинный полированный стол.

Фаллер начал разговор с упрека:

— Мне бы хотелось услышать какое-нибудь объяснение вашей вчерашней выходки. Если это была шутка, то я ее не совсем понял. Мне казалось…

— Ваше мнение, Фаллер, вы можете оставить при себе, — перебил его Донован. — Я нанял вас для того, чтобы вы вытащили из тюрьмы Хиндса, а не критиковали мои поступки.

Фаллер покраснел, но продолжил все тем же озабоченным тоном:

— Ну, я не думаю, что вообще возьмусь за это дело. Оно абсолютно безнадежно. Хиндс — хладнокровный убийца. Советую вам обратиться к какому-нибудь другому адвокату.

Донован усмехнулся. Затем встал и отодвинул небольшую декоративную панель, прикрывавшую потайное углубление в стене. Там было несколько выключателей. Повернув их, Донован снова сел за стол.

Фаллер наблюдал за его действиями молча, с перекошенным лицом. Он не мог поверить своим глазам — но понимал, что за поведением Донована крылось нечто сверхъестественное.

— Вы всегда так предусмотрительны? — с явной угрозой в голосе спросил Донован.

В глазах Фаллера мелькнул ужас.

— Откуда вы?.. — начал он.

— Неважно, — отрезал Донован. — Я не хочу, чтобы наш разговор записывался на пленку. Вам тоже от меня не скрыться! Если хотите, я вам напомню о деле Ралстона и Трумена. Как видите, мы можем говорить начистоту и не играть в прятки.