Гордон Диксон - Жизнь коротка

— Мэнихен, — угрожающе сказал Тагека.

— До минимальной эффективной концентрации в «аш два о», — пояснил Бунсвангер.

— Пока не смотрели, Сай, — ответил Крокетт. — Мы работали только ночами.

— Адская эффективность! — Бунсвангер деликатно отхлебнул виски. — Мы кое-что проверили. Одна двухмиллиардная в пресной воде. Одна трехмиллиардная в соленой воде. — Он по-девичьи рассмеялся, вспомнив что-то свое. — Презабавное побочное действие: ваш раствор лечит желтуху. Можно основать фармацевтическую компанию и сделать бешеные бабки на одном этом. Строго по рецепту, разумеется. Ну вот, такая деталь. А теперь к делу. Мы платим вам два миллиона. Чистыми. Никаких записей, никаких регистраций. Вам не придется и гроша отдавать парням из налогового.

Мэнихен учащенно задышал.

— Как вы себя чувствуете, сэр? — участливо спросил Бунсвангер.

— Отлично, — откликнулся Мэнихен, продолжая тяжело дышать.

— Само собой, — сказал Бунсвангер, все еще участливо глядя на Мэнихена, — нет гарантии, что мы когда-нибудь решимся. Хотя если дела пойдут так и дальше… — Он покачал головой и оставил фразу неоконченной.

Мэнихен думал о «феррари», о табунах девушек в лиловых шароварах.

— Еще одна деталь, и я исчезаю, — сказал Бунсвангер. — Завтра утром мне надо быть в Венесуэле. Слушайте. — Его голос стал непоколебимым, как дуло револьвера. — Двадцать процентов мои. Одна пятая. За услуги. — Он посмотрел вокруг.

Крокетт кивнул.

Тагека кивнул.

Мэнихен медленно кивнул.

— Я в Каракас, — игриво бросил Бунсвангер, допил виски и пожал всем руки. — Утром явится парень с деньгами. Наличными, конечно. Когда удобнее?

— В шесть, — сказал Тагшека.

— Заметано. — Бунсвангер сделал пометку в блокноте крокодиловой кожи. — Рад, что ты заскочил, Крок. Провожать не надо. — И он исчез.

Собственно, все было сделано. Оставалось пересчитать на денежное выражение компенсацию Тагеки за исключительные права на Карибскую акваторию и десятилетнее право на Северную Европу. Это не отняло много времени. Тагека Кай был таким же блестящим математиком, как и патологом.

Крокетт и Мэнихен вышли вместе. Крокетт спешил на встречу с третьей — текущей — женой мистера Паулсона.

— Счастливо, Флокс. Сегодня недурно поработали, — бросил он, садясь в «ланчию», и, напевая, сорвался с места.

Мэнихен сел в «плимут» и задумался о порядке действий. Наконец он решил, что сперва следует сделать главное, и со скоростью пятьдесят пять миль в час поехал домой, чтобы сообщить миссис Мэнихен о предстоящем разводе.

Наверху, у себя в квартире, Тагека Кай сидел в кресле и рисовал в блокноте аккуратные идеограммы. Через некоторое время он нажал на кнопку, и в комнату вошел слуга.

— Джеймс, — обратился к нему Тагека Кай, — я хочу чтобы завтра ты заказал по пятьсот граммов диокситетрамерфеноферрогена-14, 15 и 17. И пятьсот белых мышей. Нет, пожалуй, лучше тысячу.

— Да, сэр, — сказал Джеймс.

— И еще, Джеймс. — Тагека небрежно махнул рукой. — Соедини меня с японским посольством в Вашингтоне. Я буду говорить лично с послом.

— Да, сэр, — сказал Джеймс и снял трубку.

Стояло промозглое январское утро, мрачное и неприятное. Телефон в моей конторе за всю неделю ни разу не звонил. Я сгорбился за столом, страдая от тяжелого похмелья, и вдруг в комнату вошла роскошная блондинка. Ее платье навевало мысли о деньгах, а то, что скрывалось за ним, пробуждало мое другое увлечение — но для этого я чувствовал себя слишком скверно.

Она положила на стол плоский пакет и сказала:

— Вы — Фил Декстер, частный пси?

Я приподнял шляпу и изобразил улыбку.

— А что написано на двери, милая?

— Там написано: «Хирургические корсеты Глоссопа».

— Убью паршивца! — проскрежетал я. — Клялся, что заменит табличку на этой неделе! Два месяца занимаю контору, и до сих пор…

— Мистер Декстер, давайте оставим ваши проблемы и займемся моими. — Она начала развязывать пакет.

Утратив инициативу, я решил вдохнуть тепло в личные отношения с клиентом.

— Чем могу вам помочь, мисс?..

— Кэрол Кольвин. — Ее изящные брови слегка поднялись. — Я полагала, что вы, пси, узнаете все без лишних вопросов.

— Сия способность не поддается сознательному контролю, — произнес я загробным голосом. — Есть силы, неподвластные простым смертным.

Здесь подобает выглядеть мрачно и торжественно; я уставился отсутствующим взглядом в круговерть вентилятора и подумал об угрозе моей бывшей секретарши подать на меня в суд за неуплату жалованья.