Артур Порджес - Муха

Человек сглотнул, не веря своим глазам. Помоечная муха, лижущая падаль, с выдвижным, способным высасывать щупом? Невозможно. У нее язык - простая присоска, собирает жидкость. Но какая же тогда это муха? Насекомые часто копируют друг друга - он знал это. Но тут была навозная муха, самая настоящая, два крыла и все прочее.

Паук застыл, когда в него вонзилось странное копье: теперь одеревенел он, явно парализованный. И его раздутое брюхо сжималось, как кулачок, пока муха высасывала из него соки через тонкую, пульсирующую трубку.

Человек вгляделся пристальнее, встав на колени и жалея, что нет лупы. Казалось, он различил, откуда вышло странное жало - не изо рта, а из крохотного щелевидного отверстия между фасетчатых глаз с распахнутой, почти невидимой квадратной дверцей. Но это был уже абсурд: наверное, блик или... ах! Сверкнув, игла втянулась: теперь там действительно не было отверстия. Наверное, яркое солнце сыграло с ним шутку? Но паук лежал неподвижно, жалкий, сморщенный, с тонкими ножками.

Ясно одно: следует поймать эту невиданную муху. Если это не новый вид, то по крайней мере очень редкий. Как удачно, что она прочно засела в паутине. Смерть паука ее не выручила. Он знал стальную прочность этих эластичных нитей, каждая из которых словно трос из превосходной упругой резины. Очень немногие насекомые, разве что самые сильные, вырываются из нее. Он осторожно вытянул большой и указательный пальцы. Полегче - муху надо выпутать, не повредив.

Но тут он остановился, почти дотронувшись до нее, и пригляделся. Он ощутил замешательство, даже страх. Ярко светившаяся точка, различимая даже при солнце, мигала на самом кончике синего брюшка. Тонкое, едва слышное гудение доносилось от насекомого. Он подумал было о светляке, но лишь затем, чтобы устыдиться своей глупости. Ведь светляк прежде всего жук, а это - В любом случае нет.

Потрясенный, он снова протянул палец, но, почувствовав это, муха стала вертикально и прорвала паутину так же легко, как упавший камешек. Однако человек был наготове. Он накрыл ее ладонью, нервно свел пальцы и облегченно вздохнул.

Муха билась и жужжала в горсти с такой яростной силой, что это встревожило его. Когда режущая боль обожгла ладонь, он вскрикнул, и пальцы невольно разжались. Сверкнув синим, как электрический разряд, пленница исчезла. Мгновение еще виднелся странный тлеющий хвостовой огонек, но потом исчез и он. Ругаясь, человек осмотрел рану. Ладонь была багровой, на ней уже вздувались мелкие пузыри. Следов прокола не было. Видно, оно не воспользовалось хоботком, а просто брызнуло ядом - наверное, кислотой - на кожу. Да и болело, как при ожоге. Черт возьми! Упустить настоящее-открытие, неведомое науке насекомое! Будь он поосторожнее, наверняка поймал бы.

Усталый и огорченный, он встал и начал собирать сумку с едой. Дотянувшись до счетчика, щелкнул тумблером, сделал шаг к далекому скальному выходу - и замер. Тихий фоновый шум уступил место отчетливому треску, электронной лавине, которая могла означать только одно.

Он стоял, изучая травянистый пятачок, и недоуменно качал головой. Нахмурясь, положил счетчик. Как только он убрал руку, отчаянный треск исчез. Нагнувшись, с пустыми глазами, он подождал. Внезапно они загорелись жуткой полудогадкой. По-кошачьи он подобрался к щелкающему прибору, вытянув руку и постепенно приближая к нему обожженную ладонь...

Счетчик Гейгера послушно взревел.