Клиффорд Саймак: Миры Клиффорда Саймака. Книга 1

Она не была больше приклеена к моей руке. Я мог избавиться от нее, но не делал этого. Я каким-то образом знал, что должен нести ее… По ночам я сидел и смотрел на это творение — с отвращением и умилением одновременно. С каждым разом отвращения становилось все меньше.

Сидя у костра, я или любовался куклой, стараясь при этом постичь ее тайну, или читал рукопись, все такую же глупую… Но почти в самом конце ее мне попалось еще одно откровение.

«Деревья — это высота. Деревья тянутся ввысь. Никогда не удовлетворены. Никогда не останавливаются. Написанное мною о деревьях и поглощенном знании — правда. Вершины туманны, голубой туман. Сказанное мною о деревьях и поглощенном знании — правда…»

Преследовалась ли этим цель подкрепить и подтвердить то, что было сообщено многими страницами раньше? Еще один проблеск здравомыслия? Хотелось верить…

Следующей ночью я закончил чтение. А на третий день после этого мы увидели город. Он был похож на заснеженную гору.

Дерево по-прежнему лежало там, куда его повалил луч. Пень вздымался вверх, как огромное копье. Листва на ветвях пожухла, обнажив мертвый скелет сучьев.

Поодаль виднелось здание из красного камня, в которое мы когда-то были загнаны внезапно начавшимся обстрелом. Глядя туда, я почти услышал хлопанье невидимых крыльев.

От дерева разило резким отвратительным запахом, и, когда мы подошли к пню, я увидел, что зеленая лужайка уже осела, превратившись в зловонную яму. В маслянистой жидкости, наполнявшей ее, плавали покрытые слизью скелеты — странного вида, но несомненно скелеты…

Это не были останки тех существ, которые, безутешно рыдая, обвиняли нас в жестокости — но и те, без сомнения, погибли тоже. Усохших, их, вероятно, уже давно унес ветер…

И все это сделал я. Они погибли от моей руки. Убив дерево, я ненароком убил многих и многих… Но ведь не я же первый начал! Дерево напало на нас! И у меня были все законные основания дать ему отпор! Это соответствовало моим убеждениям в конце концов! Если кто-то был груб со мной — я никогда не оставался в долгу?.. Кстати, на протяжении всего дальнейшего пути — туда и обратно — ни одно дерево не попыталось обстрелять нас. Словно их всех предупредили: не связывайтесь с этим парнем: неприятностей не оберетесь?.. Не зная, что я уже безоружен, они вели себя самым примерным образом…

Роско тронул меня за плечо и, обернувшись, я увидел, что он указывает куда-то вдаль.

Их было много там, целое стадо. И они были пугающе узнаваемы. Эти монстры напомнили мне об огромных костях, виденных в овраге.

Они бежали на задних лапах, удерживая равновесие при помощи мощных хвостов, выброшенных назад. Их когтистые передние лапы были угрожающе подняты. На мордах застыла удовлетворенная ухмылка. Возможно, они преследовали нас уже долгое время, до поры до времени держась на расстоянии…

Гигантские уродливые твари стремительно приближались. Я знал, что им ничего не стоит разделяться со мной, и вовсе не хотел дожидаться этого. Я бросился в сторону города.

Щит оттягивал руку, и я отшвырнул его в сторону, после чего, все так же на бегу, принялся расстегивать пояс. Меч больно бил по коленям, и, в конце концов о него же и споткнувшись, я кубарем покатился по тропе вниз.

И тут ко мне протянулась рука, ухватила за перевязь и слегка приподняла. С этого момента я просто висел и смотрел то на землю, прыгающую у самого носа, то на размытое пятно, каким выглядели ноги Роско. Бог мой, как он бежал?..

Я старался вывернуть голову таким образом, чтобы можно было определить наши быстро меняющиеся координаты. Но что-либо разглядеть было невозможно… Висеть становилось не очень удобно, но я не жаловался. Это было доплатой за скорость…

И вот под меня влетел тротуар, и я был бережно поставлен на ноги. Немного кружилась голова, и пошатывало, но эта узкая улочка, по которой мы шли много дней назад, была узнана сразу же.

За спиной послышался злобный рев, и я увидел, как наши преследователи отчаянно пытаются пролезть между зданиями. Теперь мне стало понятным, отчего в этом городе такие узкие улицы.

Призрачные корабли по-прежнему стояли на белом посадочной поле, как на дне гигантской чаши, стенками которой был город. Поле было все таким же стерильно чистым и безмолвным. Ничто не шевелилось. Не было ни малейшего ветерка…

Ссохшееся тело гнома неподвижно висело на конце веревки, накинутой на толстую балку. Склад выглядел так же, как и прежде: горы ящиков, тюков и пакетов. Лошадки отсутствовали.