Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 2

— Значит, вы совершенно уверены в том, что они отправились в Рай?

— Уверен, — кивнул Феодосий. — Я верю — глухоман сказал мне правду. Он рассказал мне об этом из дружеских побуждений.

— Господи, но это невозможно, немыслимо! — воскликнул Экайер. — Но… если уж и суждено было такому произойти, Теннисон тот самый человек, кто должен был совершить это. Он — замечательный человек.

— Не спорю. Теперь, надеюсь, вы понимаете, как важно нам подготовиться к их возвращению из Рая?

— Вы думаете, они вернутся?

— Уверен. Они сделали это для Ватикана. Хоть они и недавно здесь, однако уже освоились. Теннисон разговаривал с Его Святейшеством несколько дней назад, и после их беседы Папа говорил со мной. Теннисон рассказывал ему о монастырях на Древней Земле. Он говорил о том, что здесь, в Ватикане, он нашел для себя нечто подобное. Они вернутся.

— Что же вы собираетесь делать, Ваше Преосвященство? Если они действительно найдут Рай и вернутся…

— Во-первых, теперь я знаю, кто стоял за всей этой богословской кутерьмой. Джон, садовник из больничного сада. Я почти уверен, что он работал на Папу, был его тайным агентом, хотя зачем Папе тайный агент — ума не приложу. Но это неважно. Дальнейшая судьба нашего садовника незавидная. Он будет презренным послушником, мелкой сошкой и останется им навсегда. И не только он.

— Но есть ли вам на кого опереться, Ваше Преосвященство?

— Пока не на кого, вы правы. Но все может измениться. В один прекрасный день я поговорю с Его Святейшеством и сообщу ему все, что узнал. И когда он услышит, что мне известно о его тайном агенте, наушнике, когда он узнает, что Джилл и Теннисон скоро вернутся из Рая… Конечно, если бы не обнаружение Рая, Папа еще долго воздерживался бы от решительных действий. Но когда он узнает об этом…

— Ну, а если все это окажется неправдой, Ваше Преосвященство? Если…

— Тогда мне конец, — спокойно проговорил Феодосий. — И вам тоже. Но если мы ничего не предпримем, нам все равно конец. Терять нам с вами нечего.

— Вот тут вы правы. Абсолютно правы.

— Значит, вы пойдете со мной к Папе?

— Конечно, — твердо сказал Экайер, поднимаясь со стула. — Пойдемте.

Когда кардинал встал, Экайер спросил его: — Как я понял, Ваше Преосвященство, вы думаете, что Рай будет дискредитирован, разоблачен, что он окажется не Раем. Но как вы можете быть в этом уверены?

— Понимаете, я решил рискнуть. Если я проиграю, мне, как и Джону, суждено стать презренным послушником до конца моих дней.

— И вы все-таки идете на риск?

— А что мне остается?

— До какого-то момента я ясно помню, как все было, — рассказывал Декер. — Помню, как меня сильно стукнуло обо что-то, как я прильнул к иллюминатору, как разглядел внизу самый центр этой планеты, как мне почудилось, что шпили зданий того и гляди проткнут меня насквозь, помню, как видел дороги, сбегавшиеся, как спицы колеса, к ободу центра. А вот как я бежал к спасательному катеру, убей бог, припомнить не могу, потому что туда бежал не я, не тот Декер, что сейчас говорит с вами, а настоящий, первый, тот, которым я был когда-то.

— Все сходится, — изумленно проговорил Теннисон. — Этот рассказ я слышал от настоящего, первого Декера. Но он мне не так много рассказал; как вы. Он был человеком неразговорчивым.

— Да и я не такой уж болтун, — признался Декер-II. — Но я так поражен, так рад, что вижу людей, своих сородичей, вот у меня язык и развязался.

Они сидели в уютной комнате, обставленной удобной мебелью, на одном из верхних этажей высокого здания. Пол был покрыт толстым, пушистым ковром. На стенах висели картины.

— Спасибо вам, — сказала Джилл, — что вы разыскали для нас такое уютное местечко. Тут все такое чужое кругом, а здесь мы почти как дома.

— Это было не так легко, — сказал Декер. — Но наш главный пузырь просто помешан на гостеприимстве, а потому заставил меня найти жилище, где вам было бы удобно.

— Пузырь у вас главный?

— Ну да, тот, которого вы уже видели, — кивнул Декер. — С таким странным лицом. Их тут много. Пузырями я их зову только из-за своего невежества. У них есть другое название, но на человеческом языке оно совершенно непроизносимо, а буквальный перевод звучит и вовсе нелепо. Тот пузырь, с которым вы имели честь познакомиться, может считаться моим другом, хотя, пожалуй, по вашим понятиям, дружба у нас не совсем обычная. Это непросто объяснить. Я зову его Смоки — «Дымок», из-за того, что у него такое лицо, вроде дыма, хотя, если разобраться, у всех пузырей точно такие же лица. Когда я разговариваю с ним, то зову его Смоки. Он-то, бедняга, думает, что это, наверное, красивое человеческое имя. Знал бы он, что это значит, обиделся бы, пожалуй. Ну, а заметили существо, похожее на сноп, которое сидело рядом со Смоки?