Вячеслав Шалыгин - Импорт правосудия [сборник]

Разведчик опустил взгляд на подбородок незнакомца, всеми силами стараясь не смотреть ему в глаза. Противник сделал обманное движение вправо, однако разведчик не поддался на уловку и нанес ему сильный удар ногой в живот. Враг увернулся, но разведчик не потерял равновесия, а наоборот, оставаясь в позе крупной черной цапли, чуть развернулся и атаковал его той же ногой снова. На этот раз не ожидавший продолжения атаки противник получил причитающийся звон в ушах и на секунду замешкался. Разведчик нанес ему серию тяжелых ударов открытой ладонью по корпусу и в лицо. Враг упал на четвереньки, а разведчик, вместо того чтобы добить его несколькими пинками, отскочил в сторону и вынул из-за пояса длинный кривой кинжал. Противник снова оскалился и внезапно прыгнул из, казалось бы, неудобного положения, как волк, целясь зубами разведчику в горло. Воин выставил перед собой кинжал и одновременно отскочил далеко назад, «проваливая» этим приемом врага в пространство перед собой. Противник уже в полете понял, что не сможет дотянуться до разведчика, и выгнулся так, чтобы не врезаться лицом в подставленное воином колено. Уловка не помогла, потому что, изворачиваясь, он на мгновение показал открытое горло и разведчик не замедлил полоснуть по нему острой сталью. Враг упал на асфальт и захрипел, разбрызгивая вокруг себя крупные капли темной крови. Теперь воин уже не боялся смотреть ему в глаза. Он присел рядом с корчащимся в конвульсиях противником и вытер кинжал о его куртку. Умирающий поднял на разведчика звериный взгляд и из последних сил попытался впиться зубами в его руку. Из попытки ничего не вышло. Клацнули зубы, поймав лишь воздух, а лужа темной крови растеклась почти до проезжей части. Враг закрыл желтые волчьи глаза и медленно прижался холодеющей щекой к залитому кровью асфальту.

— Спи вечно, зверь, и возродись без зла, — словно молитву произнес воин и коснулся головы убитого сложенными в щепотку пальцами. Потом он прижал их к своему лбу и резко встал.

— Атлант, я Ацтек два, — уже не шепотом, а тихим голосом сказал он, — где машина, пернатый змей вас всех сожри?!

— Не бушуй, — ответил ему диспетчер. — Сто метров влево…

Разведчик подбежал к подъехавшей машине и быстро уселся рядом с водителем.

— На базу! — приказал он и тут же спросил: — Что там с Проектором?

— Взяли, — мрачно ответил водитель. — Наших почти всех положили, но и волчьему племени досталось на орехи… Проектор уже увезли в тайник, а дублирующий комплект шеф забрал с собой. Сказал, спрячу его так, что ни одна собака не найдет… Куда, как думаешь?

— Не важно, — разведчик махнул рукой. — Сейчас главное — силенок подкопить да хранилище найти. Пока они не догадались, что у нас есть карта…

— Силенок нам действительно не хватает, — согласился водитель. — Но где их взять? Не к людям же обращаться!

— Почему бы и нет? — возразил воин. — Перед нами в любом случае скоро встанет очень простой выбор: либо мы объединимся сними, либо волки…

— Если бы дело было только в объединении, — водителъ вздохнул. — Нам ведь придется с ними… ну, ты понимаешь… ассимилировать, так сказать. Ты готов жениться на мартышке?

— Не брюзжи, — отмахнулся разведчик. — Мы продержались, сохраняя свой вид без примеси обезьяньей крови, сто тридцать веков. Но теперь ситуация изменилась. Удержаться на плаву сможет только тот вид, который даст наиболее жизнеспособную и сообразительную помесь с приматами. Так что речь идет не о возможности ассимиляции. Она нам, без сомнений, необходима. Вопрос теперь лишь в том, кто выйдет вперед — волки или мы — и с чем он выйдет. Мы обязаны обеспечить своим потомкам преимущество над потомками волков. Это сделают Проектор и библиотека. Вот добавим ее в актив и можно будет отправляться на пенсию…

— Это верно, только волки нам все равно покоя не дадут…

Камни, мой друг, живут своей особой жизнью, а драгоценные — тем более. Они не терпят суеты и торопливости. Они совершеннейшие нарциссы, а также немного сибариты по своей природе. Лежать и наслаждаться собой, размышлять о вечном, купаясь в роскоши, — вот их жизненное кредо. Их философия незатейлива, но тверда, как и они сами: упорядоченность, стабильность и бесконечная жизнь, даже после смерти, когда от них остается лишь песок. Ведь для них это фактически не смерть, а размножение… — старик оторвал взгляд от кучки лежащих перед ним тусклых, необработанных алмазов и улыбнулся, демонстрируя ровные зубные протезы. — Двадцать тысяч за все.