— Очаровательница! — шипел барон, пригнувшись к дверной ручке. — Отворите! Это я, ваш Модя! О, если бы вы могли узреть мое киша… пардон, кипящее сердце, вы бы не колеблясь… колебаясь… бросились в мои объятья. Откройте же, мадемуазель, здесь никого нет!
Никто не отвечал на страстное воркование затянутого в китель ловеласа: Лиры Офирель не было дома, вскоре после описанных событий она была вызвана Дином Крыжовским и теперь находилась в рубке на тайном собрании членов экипажа. Но ни соблазнитель, ни защитники Лириной чести не могли того знать. Следовало спешить, и Ангам Жиа-хп начал действовать.
— Это вы, Модест? — вывел первую руладу блок-лингвист. Голос оказался отрегулирован не очень удачно, он получился слишком низким и грудным, почти как у Иды Клэр.
— Я, мадам! — испуганно откликнулся подпоручик, шатнувшись от запретных дверей.
Ангам Жиа-хп резко крутанул хвост лингвисту, выходя на нужный диапазон. От боли лингвист издал дурной кошачий звук, но следующую фразу произнес голосом почти тождественным Лириному и вдобавок украшенным некоторой долей несвойственного Лире кокетства:
— Простите, я ошиблась, оказывается, ваше превосходительство ожидает здесь свое непосредственное начальство! В таком случае, я удаляюсь. Всего наилучшего!
— О пардоне меня, мадемуазель! — вскинулся Модест. — Ваша шутка, комильфо, как вы меня напугали, имея в виду шарман души, пощадите, прелестница. Но где же вы?
— Тише! — перешел к делу Ангам Жиа-хп. — Кругом посторонние, поберегите мое доброе имя. Идите сюда.
Литте легким толчком распахнул двустворчатые, традиционно неудобные двери. Фон Брюгель изумленно уставился на открывшийся лаз.
— Как прикажете понимать? — вопросил он. — Это небольшой розыгрыш? Весьма мило! Ха-ха.
— Лезьте же, я жду! — колоратурил во тьме Ангам Жиа-хп. — Здесь мы будем в безопасности!
Любвеобильный пират опустился на колени и боязливо заглянул в дверцы. Рассмотреть он успел немногое, но и увиденное превзошло все ожидания.
— Будуар!.. — сладко простонал развратник и решительно ввинтился в лаз.
Хрипя от натуги, остзеец протаскивал себя сквозь узкий ход, как сквозь фильеры, и, потеряв в давке один погон, вывалился в зрительный зал, прямо в колючие объятия безжалостного дуэнца.
Расправа была короткой. Почувствовав на своем челе шипастые тернии, мерзавец бестолково замахал конечностями, закричал: «Ай-ай!» — и более ничего, ибо зеленая вспышка положила конец его бездарному эрзацсуществованию. От заслуженного пирата, бывшего подпоручика конно-артиллерийского полка, черносотенца, остзейского барона Модеста фон Брюгеля остался один незаконно присвоенный эполет и две перламутровые пуговицы.
Оживленная несколькими случайными светляками, вполнакала засветилась под потолком люстра. В мерцающем ультрафиолетовом (длина волны в съежившемся зале тоже сокращалась) свете можно было видеть гордо вздымавшуюся над поверженными останками врага фигуру Ангама Жиа-хп. Ветви его опалила вспышка, широкий ожог обугленной полосой пересекал торс, живица выступала на больном месте и янтарными бусинами скатывалась вниз.
— А где Модест? — недоверчиво спросил Литте. — Лопнул? А почему он лопнул?
— Видишь ли, малыш, — отечески, а вернее матерински произнес, а точнее, произнесла Ангам Жиа-хп, — дело в том, что оный паразит Модест — не живой. Он отродье Гекубы и представляет собой паражизнь. Но ведь меня, Ангама Жиа-хп, тоже нет, мы, Ангамы, являемся метасуществами, и где наличествуем мы, там бытие паражизни стерически затруднено.
— Так ведь я тоже отродье Гекубы! — вскричал мальчик сквозь слезы.
— Ошибаешься, малыш, — последовал ответ. — Ты поэт и, следовательно, существуешь.
* * *
Под покровом беззвездной ночи, трепещущие, но решительные конандойловцы собрались в главной рубке. Непроглядная тишина нарушалась лишь шорохом антирадиационной плесени, прораставшей в головку фурункула, извергшего Педро, да нежным пощелкиванием гузгулатория.
Звездоход жил тайной ночной жизнью. Ультразвуковые локаторы стремительными тенями перечеркивали потолок, врубая на мгновение в его люминесцирующую блеклость черный профиль перепончатых крыльев. Какой-то механизм, вполне возможно, сбившийся с пути и одичавший, однообразно и нудно грыз переборку. Конденсаторы в уснувшем экране толкались глупыми лбами в стекло.
Тайными тропами, ежеминутно рискуя встретить на своем пути алчущего пищи Каркаса, вышедшего на ночную охоту Модеста, а то и саму Иду Клэр, пробирались в запретную центральную рубку непокорные космопроходцы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу