Святослав Логинов - Картежник [сборник]

Узенький лучик света прокалывает тьму. Смутно угадываются две фигуры. Дрожащий огонек индикаторного светляка вспыхивает на прелестнейшей ладошке одной из фигур и с трудом освещает ее соседа, дозволив увидеть лаковый козырек фуражки и волевой подбородок, заросший двухнедельной щетиной. Больше ничего нельзя рассмотреть в мертвой тени козырька. Безжалостная косая черта удилища разделяет фигуры.

— Цукаты! Цукаты! — крик гаснет, убитый чернотой. То кричит Калиостро, каждую ночь во сне заново переживающий грозную баталию с Дон Карлосом.

Ладонь вздрагивает, светлячок, очнувшись, снимается с нее и плавно улетает ввысь — единственная блестка на черном бархате ночи.

Жалобно, по-детски всхлипывает Лира Офирель, нетвердо ступая, возвращается на звездоход.

Мягко размывается черненое серебро небосвода. Скоро взойдут луны. Ночь. Все спят.

Очередное занятие по человеколюбию закончилось, на шхуне наступил час трудотерапии. Бывшие налетчики в это время приводили в порядок сильно потрепанную былыми шквалами «Зарю Гекубы». И, надо сказать, занимались они этим гораздо охотнее, нежели благородным умственным трудом. Тысячелетние наслоения грязи уступали натиску швабр и скребков. Шхуна, избавившись от лишнего балласта, снялась с мели и дрейфовала по зеркалу лагуны, кокетливо отражаясь в нем.

Не обошлось и без передержек. Сююр-Тук Эфенди, вычистив камбуз, сбросил отскобленную грязь за борт. Тонны прогорклого сала растеклись по воде безобразной, переливающейся радужными разводами лужей, затем, подгоняемые пассатом, двинулись к берегу и безвозвратно погубили золотистые пляжи Полярной Ривьеры. Триста лет спустя в этих местах возникла цепь грязелечебниц и несколько участков нефтедобычи.

Но в целом работа успешно продвигалась. Отмытую шхуну решено было перекрасить в белый прогулочный цвет. Крыжовский выделил со склада пять банок цинковых белил, и работа забурлила. Выкрашенную поверхность расписывали цветами и райскими птицами. Эту тонкую операцию выполнял пират по имени Джон. Во времена Идиного правления он не пользовался никаким влиянием, ибо, несмотря на гиппопотамью внешность, был слишком робок и деликатен. Выручали его могучие бицепсы, лишь благодаря им Ида Клэр сочла возможным доверить будущему художнику абордажный крюк.

Под руководством Лиры талант моряка развился и окреп. В кратчайший срок Джоном была создана галерея картин в духе мифического живописца древности Петрония ван Бооха. Эмоциональная сила их была так велика, что явившиеся на открытие выставки звездоходцы безо всякого размышлятора, силой одного лишь потрясенного чувства воплотили в жизнь разношерстную толпу апокалипсических уродцев, изображенных на полотнах. Монстры немедленно расползлись и в скором времени, неслыханно расплодившись, заселили прибрежные камыши, выстроив там свою столицу Лиргород и тем нанеся смертельное оскорбление штурману «Конан Дойла». Джона попросили временно новых выставок не организовывать, и теперь он халтурил, расписывая борта шхуны.

Ида Клэр, которую высокая должность не оберегала более от работы, перемешивала краску тонкой палочкой эбенового дерева, прочие перевоспитуемые дружно действовали кистями под руководством Анастасио Папа-Драки, назначенного бригадиром за зычный голос и размашистые жесты. Один только Субъект В Желтых Носках был освобожден от физической работы, да и от теоретических занятий тоже. Информационный гузгулаторий, исследуя его, повредил что-то в хрупком механизме злодейства, и теперь в Субъекте нечего было перевоспитывать. Он был идеален, этот молодой человек в джинсах и пестрой ковбойке, читавший сейчас в своей каюте брошюру «Как стать вежливым». А ведь еще и поныне живы люди, помнившие его под кличкой Старикашка Гоп, или попросту Вредный Тип.

Освободившиеся конандойловцы могли в этот час заняться своими делами. Литте, принятый в дружную семью космотральщиков, пропалывал землю в кадке своего старшего товарища, а Ангам Жиа-хп, впавшая в меланхолию со дня приснопамятной лак-байской катастрофы, уныло творила упадочнические стихи, нимало не опасаясь, что их пессимизм может повредить безмятежности Гекубы:

Остальные члены экипажа были собраны педантичным Дином Крыжовским для очередного отчета о проделанной работе. Звездоходчики, посвежевшие, румяные, пахнущие репеллентами и змеиной сывороткой, собрались в главной рубке. После диких просторов Гекубы немного странно было очутиться здесь, в привычной обстановке звездохода, вновь увидеть экран кругового обзора, обрамленный косичками цветущего вьюнка, ступить ногой на ковер, покрытый перезревшей позабытой клюквой, ощутить на обветренном лице прикосновение паутины, которую покинул эмоциональный детектор.