Билл Джонсон: Выпьем, господин посол

– Это можно пить.

Кэрол взяла посудину. Судя по ее взгляду, она полностью мне доверяла. Немного отпив, она вернула мне банку и спросила:

– Что здесь происходит?

На главной улице было поразительно пусто даже для Саммита: ни одной машины, черный асфальт поблескивал в свете фонарей. Мостовую пересекали две белые параллельные полосы, как будто обозначавшие место перехода на другую сторону. Краска еще не успела просохнуть.

– Пора начинать гонки, — сказал Оли. Мэйн кивнул.

Из-за угла появился Тэдди Уэйфорд на тележке для гольфа и Индеец на своей газонокосилке. Они остановились рядышком, между полосами. Между ними встал Лимбо, в каждой руке у него было по флажку. В свете фонарей они казались не ярко-оранжевыми, а серыми. Мэйн откинулся и ударил кулаком в дверь бара. На стук появился Боб. Из бара донесся шум, дохнуло теплом.

– Чего тебе?

– Начинается первый заезд, — объявил Мэйн.

– Пора, — сказал Боб и опять закрыл дверь. В баре кто-то колотил кулаком по стойке и дико вопил. Вдруг все стихло. Спустя мгновение дверь распахнулась, и на улицу с ревом вывалилась целая толпа.

Кэрол схватила меня за руку, чтобы ее не снесло со ступенек людской лавиной.

– Да что тут происходит, черт возьми?

Бармен Чак вынес таз с банками пива, обложенными льдом. Проходя мимо меня, он осуждающе заметил:

– Пиво на гонках должно быть бутылочное. Тогда оно быстрее охлаждается.

– Холода и так хватает, — возразил я, выдыхая облако пара. — А банкой никого не поранишь, даже если результат гонок приведет тебя в бешенство.

Чак поставил свой таз на обочину, туда, где разместились Стив, Роз и Боб. Торговля пошла стремительно: они едва успевали доставать из подтаявшего льда банки.

– Торгуете пивом на поминках? Любите же вы денежки!

– Мы не заработаем на этом ни цента, — ответил я Кэрол. — Сначала мы угощали бесплатно. Утром мы соберем все деньги, уплаченные за остальное пиво, и сдадим их в фонд аварийного отопления.

– Зачем же тогда брать плату?

– Бесплатным все перепились бы. Зачем нам пьяная толпа? А так народ пока держится прямо.

– Это очень важно. — Мэйн глубокомысленно покивал. Кэрол была озадачена. — Каждый, кто знал Сэма, делает на его поминках то, что у него лучше всего получается.

Стив, услышав объяснение Мэйна, довольно кивнул.

– Десять на Тэдди, — объявил он. — Говорят, он поставил новый аккумулятор.

– Десять на Индейца, — сказал Мэйн и виновато прокосился на меня. — Поступить иначе было бы нелояльно.

Лимбо взмахнул флажками, и гонщики сорвались с места. Тележку для гольфа почти не было слышно, зато лимузин Индейца издавал оглушительный рев. Толпа отвечала ему тем же.

Мэйн наклонился и сказал мне на ухо:

– Нам надо поговорить.

– О чем?

– После покушения синта я вышел на связь со своими друзьями на корабле. Мои враги знают, что я выжил. Им известно, где нахожусь. Я решил поставить друзей в равное положение с ними.

– Хорошая мысль, — похвалил я.

– Я рассказал им про подробности покушения, — продолжил Мэйн.

Лимузин Индейца внезапно врезался в тележку Тэдди и отскочил от резинового бампера. Тэдди выругался и погрозил Индейцу кулаком. Индеец с улыбкой приподнял шляпу. Толпа одобрительно взревела.

– И что дальше? — спросил я у Мэйна, когда рев немного стих.

– Меня попросили передать вам искреннюю благодарность за спасение жизни посла. На сегодняшний вечер они установили для Саммита режим тотального воздушного патрулирования. Утром за мной прибудет транспортный корабль.

Он сидел рядом, откинув капюшон и повернувшись ко мне, не забывая наблюдать периферийным зрением за гонками. У него были плоские черные глаза, подернутые блестящей пленкой, как камни в ручье.

– План хорош, — одобрил я. — Но зачем ждать до завтра?

– Потому что я хотел с тобой поговорить.

Я допил настой и поставил пустую банку так, чтобы ее никто не задел. Казалось, Мэйн и я спрятались в капсулы безмолвия. Шум толпы казался теперь не громче комариного писка. Я окинул его взглядом.

– О чем ты хочешь говорить?

– Как ты слышал, мы, улетая, хотели бы забрать с собой нескольких людей.

– Слышать-то слышал, но не пойму, зачем.

– С каждой планеты мы берем по кусочку общества, — тихо ответил он. — Корабль велик, но Вселенная еще больше. Сюда мы больше не вернемся. Но мы хотим забрать с собой частицу Земли.

– Зачем?

– Мы не знаем, что нас ожидает. Одно известно: каждая новая планета не похожа на предыдущую. Чем больше разнообразия у нас на корабле, тем больше выбор и вероятность, что кто-нибудь сумеет вступить в переговоры с жителями новой планеты и понять их.