Владимир Прибыловский - Зверская ферма - 2

- Какое свинство! - всплеснула крыльями гусыня Калерия, охрипшая за последние дни от шипения в поддержку преимущественного права Га-Гайса на наследие Борьки.

Ведомые любопытством, все животные собрались на гумне, где им должны были показать белого пушистого Хорька и его инаугурацию.

На помост взобрался, балансируя на задних ножках, худосочный зверек, похожий сразу и на мелкую борзую, и на ручную крысу, и на не успевшего еще разжиреть кабанчика, но с утячьим носом. Это и был будущий просвещенный пахан Хорек.

Некоторые гуси в задних рядах, подстрекаемые охрипшей гусыней Калерией, недовольно зашипели: "Это же борькина крыса! И даже не очень ручная, мы ее раньше видели!".

Другие животные и моргнуть глазом не успели, как одного гуся-смутьяна нечаянно боднул рогом пьяный козел, другого насмерть задавило упавшим на него невесть откуда взявшимся колесом от телеги. А гусыню Калерию закапали жидким пометом белые голуби.

- Я боюсь, что это все неспроста... - задумчиво прохрипел своим гусям-пессимистам гусак Григорий.

Гуси-пессимисты взмахнули крыльями и разлетелись - кто поближе к воротам гумна, а кто к помосту - поближе к бывшим кабанам. Кабан Примус, хотевший хрюкнуть то же самое, передумал и притворился старым, хромым и глухим.

Два пса торжественно внесли и бросили Хорьку под ноги черного кота-поджигателя, специально для инаугурации отловленного на мусорной куче. Кот был одноглазый, весь покусанный и без хвоста.

- Мочить котов! - рявкнули псы.

Хорек поднял над съежившимся котом заднюю ножку и пустил на него обильную мутную струю. Струя срикошетила и забрызгала сгрудившихся на помосте псов, кабанов, Абрау-Дерсо и Га-Гайса. Рыжий Га-Гайс сделал вид, что не заметил этого, а Абрау-Дерсо стал громким шепотом убеждать всех, что он стоит к Хорьку очень близко и именно поэтому замочился больше других.

- Смерть котам! - прохрюкал протолкавшийся в первые ряды бородавчатый кабан Зюка.

- Мочить котов, кошек, котят и гусей тоже! - загоготал бывший гусь-гуманист фермер Жмурик.

- Слава... это... пагану... пахану... Хорьку слава! - прохрипел бывший кабан Шварценморд.

- Благословение Леденцовых Гор нашему Хорьку! Анафема черным котам! едва слышно закаркал старенький ворон Моисей.

- Слава Хорьку! - пролаяли Решка и Коржик.

- Слава Хорьку! - проскулил из толпы бульдог-младореставратор Димсон, уже полузатоптанный в толпе овцами ненавистной ему каракулевой породы.

- Слава Хорьку! - донеслось со стороны задних ворот - это гавкнул посаженный на цепь волкодав Птичка.

- Слава Хорьку! Четыре - хорошо, а две - лучше! - сказал Га-Гайс.

- Слава, слава, слава Хорьку! - заблеяли овцы.

- Слава Хорьку! - солидно подтвердил Лужок.

- Слава Хорьку! Мочить-мочить-мочить котов! - хором завыли псы.

- Слава Хорьку! Мочить котов! - закудахтали куры.

Хорек все стоял, подняв лапку, и лил, лил, лил свою струю. И откуда столько жидкости нашлось в таком мелком звере!

Какой он породы - то ли молодой борзый кобель, то ли утка из свиты рыжего Га-Гайса, то ли хряк-недоросток из партии кабанов-прагматиков, то ли двуногая крыса из питомника лысого гусака Абрау-Дерсо - звери не поняли. Но глаза у него были рыбьи.

ноябрь 1996 - март 2000