Гордон Диксон - Иной путь

— Никому, — с горечью сказал Джейсон. — Вполне естественно.

— Но вы добились успеха, — продолжал Свенсон. — Правда с моей точки зрения, каждый из вас начисто лишен чувства ответственности… Мне остается лишь повторить, что мы сознательно пошли на нарушение закона. И если мы останемся живы, можете впоследствии подать на нас в суд. Мне безразлична моя карьера, но генерал Готт, после двадцати восьми лет безупречной службы, потеряет все, чего добился с таким трудом. Как бы то ни было, в данную минуту нас это не тревожит. — Он обвел взглядом членов Совета. — Вам придется беспрекословно подчиняться всем нашим распоряжениям. Сегодня же мы переберемся на небольшую базу военно-воздушных сил неподалеку от Вашингтона. Мы освободим вас, когда будем твердо уверены, что сможем контролировать ситуацию без вашей помощи.

— Он поморщился. — Вполне вероятно, нас ждет тюремное заключение, но сейчас…

— Нет, — негромко сказал Джейсон. Свенсон посмотрел на него. — Номер не пройдет. — Он попятился и уселся на краешек стола, за которым сидели члены Ученого Совета. — Никто из нас не покинет этого здания.

Свенсон снял очки.

— Неужели?

— Вот именно. Либо вы невнимательно слушали, либо забыли, как в начале нашего разговора мне пришлось напомнить Тиму Торнибрайту, что проект — это я. Так оно и есть, и вы не можете заставить меня сделать то, чего я не хочу. А я не хочу лишаться возможности пользоваться библиотекой Ассоциации.

Свенсон одел очки.

— Мне кажется, вам придется подчиниться. В конце концов, мы не требуем от вас ничего невозможного. Продолжайте работать, как работали, и докладывайте нам о своих контактах с Катером.

— А если я откажусь?

— Мы можем превратить вашу жизнь в ад, — абсолютно серьезным тоном сказал Готт.

Джейсон искоса посмотрел на моложавого генерала.

— А если в моих докладах не будет ни единого слова истины?

— О! — Готт весело рассмеялся. — Естественно, нам не составит труда узнать, когда вы лжете.

Несколько мгновений Джейсон пристально смотрел на него, потом тоже рассмеялся, но не весело, а угрюмо.

— Ловко у вас получилось. Честно говоря, я чуть было вам не поверил. Но вы не сможете узнать, лгу я или нет, и прекрасно это понимаете. — Он перевел взгляд с Готта на Свенсона и стоявшего рядом с ним представителя Организации Объединенных Наций. — Я — единственный человек во всем мире, вступивший в контакт с румлами, и вам, как воздух, необходимо мое добровольное согласие сотрудничать с вами, потому, что если я откажусь, вы просто сойдете с ума, непрестанно думая об инопланетянах, которые в любую секунду могут напасть на Землю и поработить всех ее обитателей. — Он на мгновение умолк, глубоко вздохнул, потом неторопливо сказал. — А теперь послушайте, на каких условиях я соглашусь добровольно сотрудничать с вами. Можете остаться и присутствовать на заседаниях Ученого Совета, раз уж вы оказались невольно вовлеченными в наши дела. Но если вы считаете, что будете здесь командовать, выкиньте эту мысль из головы. Я буду работать, как работал, и не позволю вмешиваться в мои дела ни вам, ни членам Совета.

Наступила мертвая тишина. Джейсон и Свенсон смотрели друг на друга в упор. Затем Свенсон снял очки.

— Хорошо, — спокойно сказал он. — Временно я принимаю ваши условия.

Джейсон слегка кивнул и повернулся к Меле. Он хотел сказать ей, что чертовски проголодался, и пригласить в столовую, пока ученые вместе с военными обсудят положение, создавшееся после того, как Джейсон настоял на полной своей самостоятельности. Но, взглянув на Меле, он промолчал.

Она смотрела на него, будто он превратился на ее глазах из Джекиля в Хайда, а точнее из Джейсона в Катора. Неужели она совсем не понимала его?

Джейсон вышел из библиотеки, не сказав ей ни слова.

В тот день, когда Катора назначили Ведущим, исследование артефакта было закончено, и молодой румл, не теряя времени, перебрался на борт звездолета, полностью снаряженного и готового к полету. Теперь оставалось подобрать капитана и команду, на что ушло несколько дней.

Джейсон, будучи Катером, присутствовал на заседаниях Комиссии по Назначениям. Теоретически он мог наложить вето на любого кандидата, но на практике глупо было вмешиваться в работу опытных благородных румлов, которые прекрасно знали, что делали. Поэтому Катор молча сидел на помосте, наблюдая за процедурой назначения и думая свои думы. Из его мыслей явствовало, что ему глубоко безразлично, кем командовать. Молодой румл поставил перед собой определенную цель и готов был добиваться ее всеми доступными ему средствами.