Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 1

Но никто не появлялся, а время — его время, которого, так же как и сил, у него оставалось очень немного — уходило. Он подумал о том, чтобы сесть в кабину и просто въехать внутрь, проломив запертые ворота, но потом решил, что после такого способа проникновения во владения Аталии Макнотон, если он действительно находился перед ними, вряд ли можно рассчитывать на ее расположение и помощь. Вместо этого он сел, скрестив ноги, на землю перед воротами и, пристально глядя на собак, начал тихонько скулить высоким, вибрирующим фальцетом.

Собаки продолжали лаять и рычать, но недолго. То одна, то другая стали попеременно умолкать. Постепенно длительность этих перерывов возросла, лай и рычание сделались не такими громкими и начали чередоваться с жалобными повизгиваниями. Вскоре собаки совсем умолкли.

Хэл продолжал скулить, как бы не обращая на них внимания.

Собаки за воротами беспокойно суетились, продолжая то и дело издавать жалобные звуки. Потом одна из них, а вслед за ней и другая уселись за воротами напротив Хэла. Через несколько минут первая, задрав морду к темному небу, тихонько завыла. Вой не прекращался, становясь все сильнее. Вскоре и вторая собака, также подняв кверху голову, присоединилась к первой.

Хэл продолжал скулить.

Завывание собак, по-прежнему неподвижно сидящих за воротами, стало очень громким. Вскоре они как будто начали подстраивать свои голоса к его голосу, образовав звучащее почти в унисон трио. Время шло. Внезапно в темной стене дома рядом с окном образовалась щель, из которой наружу вырвался сноп яркого бело-голубого света, разошедшийся веером по направлению к забору. Собаки умолкли.

Щель превратилась в светлый прямоугольный проем, на фоне которого возникла темная человеческая фигура в брюках. Человек отделился от залитого светом проема и, держа в одной руке фонарь, а в другой что-то короткое и толстое, направился к воротам. Подойдя ближе, он направил слепящий луч фонаря прямо в лицо Хэлу, который теперь видел перед собой лишь сверкающее белое пятно. Оно придвинулось к нему еще и остановилось совсем близко, так что он мог бы схватить его рукой, если бы между ним и подошедшим с той стороны человеком не было ворот.

— Кто ты? — Низкий, звучный голос принадлежал женщине.

Хэл медленно, с трудом поднялся. Собаки, до сих пор сидевшие по ту сторону забора, тоже встали, подошли к самым воротам, просунули свои черные носы между трубами и, облизываясь с виноватым видом, изредка тихонько повизгивали.

— Ховард Иммануэльсон, — ответил он, прислушиваясь к своему непривычно грубому и хриплому голосу. — Я из отряда Рух Тамани.

Свет продолжал слепить ему глаза.

— Назови пятерых бойцов из ее отряда, — потребовал голос. — Пятерых, кроме самой Рух.

— Джейсон Роу, Хейдрик Фолт, Тэлла, Джорэлмон Трои... Амос Пайя.

Свет не сдвинулся с места.

— Никто из них не является заместителем Рух, — сказал голос. — Назови его имя.

— Я и Хейдрик Фолт вместе выполняем обязанности заместителя командира отряда, — ответил Хэл. — Иаков Дитя Господа погиб.

Еще несколько секунд свет продолжал бить ему в лицо. Затем переместился на стоящий позади грузовик, оставив Хэла стоять с расширившимися зрачками, ничего не видящего в темноте.

— А это? — спросила она после короткой паузы, все тем же спокойным голосом.

— А с этим мне необходима помощь, — произнес Хэл. — От грузовика нужно избавиться. А вот с грузом следует поступить совсем иначе. Дело в том, что...

— Ладно, можешь не объяснять. — Он услышал звук отпираемых ворот. — Заезжай внутрь.

Повернувшись, он пошел к грузовику. Глаза постепенно снова начали видеть в темноте. Вскарабкавшись в кабину, он сел за руль, запустил вентиляторы, не включая фар, въехал в распахнутые настежь ворота и остановил машину у самого дома. Когда он спустился из кабины на землю, обе собаки, виляя хвостами, ткнулись в него носами и принялись тщательно обнюхивать сапоги, брюки и остальную одежду.

— Назад! — скомандовал голос, и собаки слегка попятились. — Пойдем в дом, там я смогу получше разглядеть тебя.

Когда глаза Хэла привыкли к яркому свету, он увидел, что находится в комнате, похожей одновременно и на офис и на жилое помещение, — чистой, безукоризненно убранной, но вместе с тем не вызывающей ощущения скованности, не позволяющего ни к чему прикасаться при такой бьющей в глаза чистоте и аккуратности. Оказавшись в комнате, они принялись внимательно разглядывать друг друга. Перед ним стояла женщина на вид лет тридцати пяти, а на самом деле, может, и гораздо старше, стройная, широкоплечая, с правильными чертами красивого лица, с коротко подстриженными густыми и волнистыми каштановыми волосами такого темного оттенка, что они казались почти черными. Она напоминала Хэлу увиденное однажды в детстве кольцо с камеей, изображающей женскую головку, в которую он страстно влюбился. Взгляд этой женщины — прямой, обезоруживающий — чем-то неуловимо, хотя и очень отдаленно, был похож на взгляд Рух; но на этом их сходство кончалось.