Грег Бир: Корпус-3

Волна затихает, и они отвечают хором:

— Мы не умерли.

Циной уже проанализировала форму, функции и внутреннюю структуру обезьян — и теперь в курсе дела.

— Они скопировали себя… в вас? Передали свои воспоминания, навыки, обязанности — чтобы вы заменили их, если они не выживут?

Слышится негромкое шуршание — хвосты подергиваются, лапки разжимаются и снова хватаются за ветки. Вопрос слишком странный и важный, чтобы голос мог ответить сразу.

— Да, — говорит он наконец. — Они — это мы.

— Какая удача, — замечает Нелл. — Ведь теперь, когда они вам не нужны, от них необходимо избавиться.

Я лечу в сторону Нелл.

— Так кто здесь главный? — шепчу я ей. Она отмахивается; этот вопрос совершенно не в ее компетенции. Однако его слышит Циной — и задает другой, еще более важный вопрос:

— Зачем создавать малышей и приносить их сюда?

— Они чисты. Они вырастут, чтобы сделать выбор, — отвечает голос.

Томчин что-то бурчит про себя — очевидно, что-то очень экспрессивное — и отворачивается.

— Безумный Корабб, — бормочет он. Мы все понимаем, о чем он.

— Мы запутались, — говорит Циной. — Даже если они могут сделать выбор, то из чего им выбирать?

— У них нет снов. Корабль не сформировал их. Они чисты.

Обезьяны обрывают листья и ветви в задней части зоны управления, открывая заросший мхом круглый люк — такой большой, что в него пролезут даже Циной и Ким. Нелл вытирает ладони о штаны, вытягивает руки вперед и выжидающе оглядывается. Словно приветствуя ее, вымахивают пилоны. Она на миг прикасается к синей полусфере.

— То же самое, что и в корпусах, — говорит Нелл. — Огромные зоны пусты, выжжены. Корабль не способен принимать решения.

— Корабль мертв, — отвечает голос.

— Мать почти победила, — говорит Циной.

Обезьяны движутся вокруг Циной, приглашают ее подойти к люку, который открылся справа от нас. Мы пытаемся не отставать от нее, но обезьяны оттесняют нас с еще большим усердием. «Охотника» здесь ждут, ведь Циной — защитница детей, она принесла новую жизнь, новых штурманов. Но ждут только ее. Кажется, обезьяны считают, что свою роль мы сыграли.

— Ну и дела, — бормочу я.

— Аминь, — отзывается Ким.

— Давайте не будем торопиться. — Циной спокойно дрейфует рядом с люком. — И без лишнего фатализма. Кто из нас войдет туда?

— Ты и дети, — говорит голос. — Больше никто.

— Еще чего! — отвечает Циной. — Малышам нужна не только я; им нужна настоящая мать, друзья, дядюшки, защитники и настоящий учитель.

Обезьяны не знают, что делать. Они дергаются, жестикулируют, но не произносят ни слова.

— Если есть шанс, что ты справишься без нас… — начинаю я.

— Мы не имеем значения, — добавляет Нелл.

— Прекратите! — рычит Циной. — Нянька из меня никакая. Я им в кошмарах буду сниться.

— Только в том случае, если им будет с кем сравнивать, — мягко уговаривает Нелл.

— Все, забыли! — «Охотник» снова рычит. — Поверьте, если бы младенцем была я, такое тело напугало бы меня до смерти. А кроме того, я терпеть не могу одиночества.

Обезьяны слушают.

Патовая ситуация.

Равновесие на острие булавки. Возможно, все рухнет прямо сейчас. Богатства, накопленные в течение многих веков, усилия и даже жизни многих поколений — все пошло на создание увядающего ростка, который уничтожает изнутри его собственная извращенная совесть (а узнаем ли мы когда-нибудь, откуда она взялась?), — качество, которое не должно было развиться. Однако не будь его, нас бы сейчас здесь тоже не было. Если в обезьянах действительно заключен разум наших создателей, если они — те самые, кто вложил в нас совесть, они должны это понять.

Люк медленно отъезжает в сторону. Зажигаются огни. Мы заглядываем в убежище, которое находится за командным отсеком. Здесь все ярко освещенное, теплое, чистое, хотя поначалу воздух кажется спертым.

Обезьяны предпринимают последнюю попытку нас разделить. С Кимом результат выходит комическим — огромный желтый парень, покрытый хватающимися, пищащими и фыркающими пушистыми пончиками.

«Охотник» издает какой-то звук, словно откашливается.

— Они пойдут первыми, — настаивает Циной.

Все нервно вздрагивают, а обезьяны запускают еще одну волну встревоженных раздумий.

В наших рядах разногласий нет. Мы применяли планы и похуже, с меньшими шансами на успех. Я делаю знак Нелл, она — Томчину, и он входит, а потом — Ким и Нелл. Затем я. Циной идет следом за мной.

Обезьяны неуверенно топчутся на месте.