Грег Бир - Корпус-3

До пролома еще секунд десять. Мои пируэты приводят меня в ярость. Я хочу без помех разглядывать потрескавшиеся, деформированные стены и обломки, хочу быть уверенным в том, что меня не выслеживает ворох стеклянных трубок с красной точкой в боку.

Пять секунд до пролома. Отчаянным движением я хватаюсь за фрагмент переборки, одновременно гася и поступательное, и вращательное движения, — и вижу… разумеется, я ничего не вижу.

Неудачно оттолкнувшись от переборки, я лечу не в том направлении, но вытягиваюсь изо всех сил, и два пальца цепляются за обугленный, закрученный край. Несколько секунд я неуклюже барахтаюсь и наконец вылезаю через пролом из вонючего, заполненного мусором помещения в тихое, залитое синим светом пространство, которое кажется бесконечным…

Там я вижу величайший глаз во всей вселенной.

Глаз нависает надо мной — искривленная прозрачная стена метров сто в ширину. Нас разделяет пустое пространство, похожее на огромную круглую линзу очков. За глазом вода — много-много воды, чудесной, сине-зеленой, полной крупных и мелких пузырьков, которые лениво движутся в потоках, оставшихся после очередной раскрутки, — покачиваются, делятся и снова объединяются.

Словно в огромной бутылке газировки.

У глаза невероятная глубина, он передний край огромного резервуара. От благоговения я обмякаю, а когда дыхание и пульс медленно возвращаются в норму, я понимаю, что опасность мне не грозит. Эта картина пробуждает во мне воспоминания, заполняет меня базовыми знаниями, которые я получил во Сне.

Корабль нуждается в топливе и массе реакции. Луна из грязного льда обеспечивает и то и другое. Горные комбайны на поверхности отправляют наверх глыбы льда, который хранят в резервуарах. Вот откуда появился змеевидный след — его выкопали машины. Луна в основном состоит изо льда; небольшую его часть составляет дейтерий, использующийся в термоядерной реакции — процессе, в ходе которого ядра атомов сливаются в более крупные. Для запуска реакции нужно много энергии, зато потом выделяется еще больше. И это лишь начальный этап другой, еще более мощной реакции — бозонной редукции.

Несколько сотен лет Корабль извергал из себя осколки атомов и сверкающие потоки мощной радиации, и в конце концов его скорость выросла примерно до двадцати процентов скорости света — то есть до шестидесяти тысяч километров в секунду. Для того чтобы выполнить основные условия, которые позволят Кораблю лететь к звездам, необходим огромный объект размером с эту луну. Где-то на периферии памяти картинка — тускнеющая, словно воспоминание о ярком сне: я вижу, как вдали от солнца эту луну выбирают из тусклого, замерзшего облака. Название облака я разобрать не могу — то ли Хорт, то ли Хурт…

По балкам лед доставляют в корпуса, затем его плавят, пропускают по каналам водопровода и запасают в огромном контейнере.

Огромная масса воды.

И она не для меня. Я устал, мне больно, меня мучит жажда. Я выдавливаю немного воды из бутылки в рот — и, закашлявшись, выплевываю; в невесомости она превращается в шарики. Пытаясь перевести дух и успокоиться, я краем глаза замечаю красную точку.

Рука разжимается, и я качусь по крышке контейнера. Здесь, рядом с центром Корабля, центробежная сила минимальна, но все равно застает меня врасплох. Я качусь, отталкиваюсь ногами и лечу, оглядываясь по сторонам. Должно быть, пятно прошло через пролом, пока я любовался сине-зелеными волнами. Обнаружить его снова я не могу. Слева, ближе к периферии Корабля, что-то движется. Резко, словно птица, поворачиваю голову. Возможно, там ничего нет. Возможно, это просто иллюзия, и она исчезнет, когда я смогу промыть глаз.

Не трогай меня.

Напротив, рядом с широкой передней стеной, по периметру идут люки. Я пытаюсь стоять, однако ноги не держат; я снова отскакиваю и отплываю к периферии — вниз. Если смогу удержаться здесь, на вращающейся стене, то буду весить меньше килограмма. Но у меня кружится голова, и я кувыркаюсь до тех пор, пока ладони не начинают скользить по стене, — к счастью, она гладкая, если не считать зазубренных краев пролома. Я отталкиваюсь, позволяя пролому пройти мимо, и в конце концов падаю и вытягиваюсь во весь рост, чтобы увеличить силу трения. Я лечу по стене, раскинув руки и ноги в стороны, — беззащитная жертва для всех, кто более уверенно двигается по открытым пространствам.

Мне прекрасно видно, что происходит в контейнере. Великолепное зрелище: огромный объем жидкости реагирует на раскрутку. Пузыри пытаются слиться друг с другом в центре, но течения постоянно их разделяют, бросают к стенкам. Пузырьки отскакивают от стен и снова плывут к центру. Содержимое контейнера превратилось в громадный водоворот. Хорошо бы увидеть такую картину перед смертью: вода, словно торнадо, окружает большой воздушный «карман»…