Борис Пшеничный - И еще кто-то

- Ну и что? - лениво спросил Андрей.

- Теперь, пожалуй, можно сказать, чего ради я разболтался с тобой. Понимаешь, обидно мне: живу я в тебе с той поры, как ты на свет появился, а с твоей стороны ни внимания, ни признания. Из-за какой-то безмозглой волосатой туши ты готов все горы облазить, жизни тебе не жалко. Я же в самом тебе сижу, ходить никуда не надо, - и хоть бы раз ты призадумался: а кто это во мне, что ему надо? Только не уверяй, что не знаешь о моем существовании. Имени, правда, у меня нет. Одни говорят "второе я", другие в шутку - "внутренний голос". Ты сам, случается, признаешься: что-то, мол, на душе скребет. Душа тут ни при чем, это я скребусь, о себе напоминаю. Короче, я зол на тебя и обижен. Даже сегодня, когда, можно сказать, жизнь висела на волоске, ты даже не вспомнил обо мне. Да не будь меня, корчился бы ты под тем камнем.

- Но ведь не ты высвободил.

- Так думаешь? А кто позвал волосатого? Да что с тобой говорить... Ступай-ка лучше к своим и сразу же хорошенько обработай раны, - врачей здесь нет, и чудище тебе уже не поможет...

На подходе к лагерю его встретил Василий.

- Ну и вид у тебя, старик! Где, это ты так покалечился?.. А кто еще там с тобой был, куда он делся?

- С чего ты взял? Кому тут быть?

- Но мы же видели, и Санька, и Егор. В бинокль совсем четко - ты и еще кто-то, почти рядом.