Айзек Азимов - Приход ночи

– В ортодоксальной археологии принято считать, что остатки решетчатых построек, обнаруживаемые иногда на Сагиканском полуострове, всего на несколько поколений старше Беклимота Первого. После открытия холма Томбо я больше так не считаю. Предполагаю, что решетчатое поселение внутри холма старше циклопического города на верхушке на две тысячи лет.

– На две тысячи? И ты говоришь, что под ним есть еще и другие поселения?

– Смотри на схему. Вот третий город, построенный в стиле, с которым мы ранее не сталкивались, совсем непохожем на решетчатый. Потом следующая линия огня. Четвертый город. Линия огня. Пятый город. Линия огня. Шестой, седьмой, восьмой, девятый город – или, если Балик прав, только шестой и седьмой.

– И каждый из них погибал от пожара! Просто необыкновенно. Чтобы подобное бедствие периодически посещало одно и то же место…

– Необыкновенно то, – со странной серьезностью сказала Сиферра, – что каждое поселение жило и процветало в течение примерно равного периода, прежде чем погибнуть в огне. Толщина слоев обитания приблизительно одинакова. Лаборатория еще не представила результатов, но не думаю, чтобы глазомер меня подвел. И оценки Балика сходятся с моими. Или мы с ним в корне заблуждаемся, или холм Томбо демонстрирует нам четырнадцать тысячелетий доисторического периода. И за эти четырнадцать тысяч лет город Томбо периодически уничтожался обширными пожарами с поразительной точностью – плюс-минус каждые две тысячи лет!

– Что? – По спине у Бинея прошел холодок, и в голове завертелись самые немыслимые и тревожные предположения.

– Погоди, это еще не все. – Сиферра открыла ящик стола и достала пачку блестящих фотоснимков. – Вот фотографии табличек из Томбо. Оригиналы у Мадрина 505-го, у палеографа. Он пытается их расшифровать. Таблички сделаны из обожженной глины. Вот эти мы нашли в третьем слое, а эти – в пятом. И те, и другие написаны чрезвычайно примитивным письмом, причем письмо на более старых табличках настолько древнее, что Мадрин не знает, как и подступиться к нему. Но он сумел разгадать десятка два слов на табличках третьего слоя, текст которых представляет собой раннюю форму беклимотского письма. Насколько Мадрин может судить в данный момент, таблички повествуют о пожаре, ниспосланном разгневанными богами, которые время от времени находят нужным карать род людской за его грехи.

– Время от времени?

– Вот-вот. Знакомо звучит, правда?

– Апостолы Пламени! Бог мой, Сиферра, что ты такое откопала?

– Об этом я и спрашиваю себя с тех пор, как Мадрин принес мне пробный вариант перевода. – Сиферра посмотрела прямо на Бинея, и он впервые заметил как потускнели у нее глаза, как осунулось лицо. Вид у нее был почти безумный. – Понимаешь теперь, почему я попросила тебя прийти? На факультете я ни с кем не могу поговорить об этом. Что мне делать, Биней? Если хоть что-нибудь из этого получит огласку, Мондиор 71-й со своей бесноватой ратью начнет вопить со всех крыш, что мое открытие неопровержимо доказывает истинность их сумасшедшего учения!

– Ты думаешь?

– А как же иначе? – Сиферра постучала пальцем по схемам. – Они свидетельствуют о катастрофических пожарах, происходивших примерно каждые две тысячи лет в течение многих тысячелетий. А таблички, как начинает выясняться, вполне могут быть доисторическим вариантом Книги Откровений. Все вместе взятое если и не доказывает правоту Апостолов, то по крайней мере служит им хорошей поддержкой.

– Но пожары, повторявшиеся в одном-единственном городе, еще не доказывают, что от огня погибал весь мир.

– Меня беспокоит период между пожарами. Уж слишком он близок к сроку, который называет Мондиор. Я заглянула в Книгу Откровений. Сагиканский полуостров для Апостолов – место священное, знаешь ты об этом? Святая земля, где боги некогда показывались людям. Так что было бы резонно – слышишь, резонно, – горько рассмеялась Сиферра, – если бы боги сохранили Сагикан, чтобы предупредить род людской о ждущей его каре, которая будет постигать нас снова и снова, пока мы не переменимся к лучшему.

Биней остолбенел. По правде говоря, он очень мало знал об Апостолах и их учении. Их патологические бредни никогда его не занимали, и он был слишком увлечен своей работой, чтобы обращать внимание на апокалиптические пророчества Мондиора.

Но сейчас в его памяти возникли слова Теремона, слышанные в «Клубе Шести солнц»: «…мир гибнет уже не в первый раз… боги намеренно создали людей несовершенными и дали нам один год – по их божественному отсчету, а не по нашему – чтобы мы могли исправиться. Этот срок называется Годом Праведности и составляет ровно 2049 наших лет».