Айзек Азимов - Приход ночи

– Что же вы тогда собираетесь делать? – спокойно спросила Сиферра.

– Ширин сказал, что в парке Амгандо формируется настоящее временное правительство. Туда собираются университетские деятели, а возможно, и члены старого правительства – во всяком случае, представители со всей страны. Как только я достаточно окрепну для такого путешествия, пойду в Амгандо.

Она пристально посмотрела на него и не ответила, Теремон набрал побольше воздуха и сказал:

– Пойдемте со мной в парк Амгандо, Сиферра. – И протянул к ней руку. – Останьтесь со мной этим вечером, в этой жалкой комнатушке. А утром уйдем отсюда и двинемся вместе на юг. Вам здесь так же не место, как и мне. И у нас в пять раз больше шансов дойти до Амгандо вместе, чем поодиночке.

Сиферра молчала. Теремон не отнимал руки.

– Ну как? Что скажете?

Теремон видел по ее лицу, что в ней борются самые противоречивые чувства, но не смел предположить, какие. Наконец внутренняя борьба завершилась, и Сиферра сказала:

– Да. Пусть будет так, Теремон.

И приблизилась к нему. И взяла его за руку. И выключила лампочку над головой, оставив только мягкий свет лампадки на полу у кровати.

– Ты не знаешь, как называется это место? – спросила Сиферра, уныло глядя на обугленные руины и перевернутые машины вокруг. Было около полудня, шел третий день их ухода из Убежища. Опос безжалостно освещал каждую почернелую стену, каждое выбитое окно.

– Название было самое дурацкое, можешь не сомневаться. Золотые Делянки, или Поместья Саро, или что-нибудь в этом роде. Теперь уже неважно, как назывался этот пригород. Его больше нет. Когда-то это была недвижимость, а теперь – археологический объект. Погибший пригород Саро.

Они ушли уже далеко к югу от леса и почти пересекли пояс предместий, служивших южной границей Саро. Дальше лежала сельская местность, небольшие городки, а где-то далеко, невероятно далеко – их цель. Национальный парк Амгандо.

Дорога через лес заняла у них два дня. В первый раз они спали в старом шалаше Теремона, во второй – в зарослях на каменистом склоне, ведущем на Холмы Оноса. Погони они за собой не замечали. Алтиноль, как видно, не пожелал преследовать их, хотя они взяли с собой оружие и два туго набитых мешка с провизией. Сиферра считала, что теперь они наверняка уже вышли за пределы его досягаемости.

– Большое Южное шоссе должно быть где-то поблизости, правда? – спросила она.

– Мили через две, через три. Если только нам повезет и впереди ничего не горит.

– Повезет. Можешь на это рассчитывать.

– Ты, как всегда, оптимистка? – засмеялся Теремон.

– Оптимизм стоит не дороже пессимизма. Так или иначе, но мы дойдем.

– Это верно – так или иначе.

Они постепенно продвигались вперед. Теремон быстро оправлялся и от избиения, которому подвергся в лесу, и от своего долгого голодания. Его способность восстанавливать силы просто изумляла. Сиферре, при всей ее выносливости, стоило труда не отставать от него.

И не падать духом. С момента их выхода в путь она настроилась на жизнерадостный лад, сказав себе, что они непременно доберутся до Амгандо и найдут там своих единомышленников, уже занятых воссозданием мира.

Но в глубине души она не верила в это. И чем дальше они с Теремоном углублялись в эти некогда красивые пригороды, тем труднее ей было побороть отчаяние, чувство полнейшего поражения.

Кошмарный пейзаж.

И некуда укрыться. Повсюду все та же картина опустошения.

Смотри, говорила она себе, смотри! Разруха – зияющие раны – рухнувшие стены, уже поросшие травой, уже оккупированные передовыми отрядами ящериц. Повсюду следы той жуткой ночи, когда боги вновь наслали на мир свое проклятье. Мерзкий прогорклый запах черного дыма над пожарищами, погашенными недавним дождем, и едкий белый дымок из подвалов, где огонь еще тлеет; повсюду следы копоти; трупы на улицах, скрюченные агонией; безумные глаза немногих выживших, выглядывающих порой из развалин своих домов…

Все рухнуло – слава и величие. Все пропало. Будто бы нахлынул океан и скрыл под собой все, что было достигнуто человечеством.

Сиферра должна была бы привыкнуть к руинам – ведь она копалась в них всю свою сознательную жизнь. Но то были древние руины, облагороженные временем, таинственные и романтичные. Эти же были совсем свежи, причиняли острую боль и не содержали в себе никакой романтики. Сиферра легко мирилась с крушениями былых цивилизаций – это почти не вызывало у нее эмоциональных переживаний. Но на сей раз в мусорном ящике истории оказалась ее собственная эпоха, и снести это было тяжело.