Рэймонд Хоуки - Последний козырь

Нейдельман неохотно взял фляжку и, чтобы как-то выиграть время, поднес ее к губам. Он заметил, что это был коньяк, а не виски, как он опасался, и сделал большой глоток. К своему удивлению, сразу же почувствовал себя увереннее.

— Валяйте до конца, — отклонил Нейпер протянутую фляжку. — Если я ее докончу, то мне уже не понадобится самолет, полечу сам.

Нейдельман снова отпил большой глоток и опять повернулся к окну. Теперь самолет уже был готов к разбегу. Необходимо было срочно покинуть его! Нейдельман начал отстегивать ремень и повернулся к Нейперу:

— Наверное, мне придется попросить их выпустить меня. Я что-то очень плохо себя чувствую.

— Расслабьтесь. — Нейпер пожал его локоть. — Просто у вас предвзлетная лихорадка. Меня и самого познабливает, ей-богу. Сейчас взлетим, и все пройдет.

И он решительно усадил на место вставшего было с кресла Нейдельмана. Тот хотел все-таки подняться, но вдруг обнаружил, что утратил координацию и его охватывает какая-то приятная слабость. Опьянеть он не мог: фляжка была на три четверти пуста, когда он взял ее у Нейпера. Нейдельман хотел приказать Нейперу, все еще удерживавшему его за локоть, немедленно отпустить его, но вдруг хихикнул. Бессмысленно улыбаясь, он опять повернулся к окну и увидел, что крыло начало подрагивать, словно ему не терпелось поскорее очутиться в воздухе, и тут же услышал, как слабый свист турбин перешел в рев. Самолет слегка качнулся и, увлекаемый вперед, все быстрее и быстрее помчался по взлетной полосе. Навигационные огни за окном слились в одну линию, мелькнул красный вращающийся маячок, и Нейдельмана мягко вдавило в кресло. Веки советника вдруг стали тяжелыми и начали слипаться. К тому моменту, когда колеса самолета улеглись на свои места под крыльями и фюзеляжем, Нейдельман спал крепчайшим сном.

Нейпер завинтил пробку у фляжки и положил ее в карман. Президент точно предвидел все, подумал Нейпер, улыбаясь и ослабляя узел галстука Нейдельмана. До чего же бедняга боится летать! Теперь понятно, почему он почти никогда не пользовался самолетом или вертолетом, когда выезжал из Детерика, а только машиной, хотя это и было не так безопасно и, конечно, медленнее. Нейпер вспомнил, как президент поделился с ним своими опасениями, что Нейдельман в самый последний момент попытается улизнуть из самолета. «Фрэнк, — сказал президент, — курс акклиматизации, который вы все должны пройти, может, и покажется вам чепухой, но это входит в операцию, и я не хочу, чтобы все под самый конец было испорчено, если Дик опоздает или вообще не приедет на аэродром. Но об этом я позабочусь. А вас прошу найти какой-нибудь способ, чтобы он не сбежал из самолета в самый последний момент. Он ведь самолетов боится как огня». Ничего, подумал Нейпер, хотя Нейдельман и проснется с головной болью, но к тому времени, когда снотворное перестанет действовать, большая часть путешествия будет позади.

В десять двадцать самолет спецназначения «05» находился на расстоянии трехсот пятидесяти миль от авиабазы Эндрюс. Облачность начала проясняться, и пилот, майор Норман Карловак, уже видел с высоты тридцати трех тысяч футов, как светло-голубая вода под самолетом постепенно переходила в темно-синюю там, где начинался Атлантический океан.

Пэтти Иган вернулась из пилотской кабины, куда она относила завтрак, а Карен Роулэнд, вторая стюардесса, вышла из пассажирского салона и начала раскладывать по подносам завтрак для пассажиров.

— Не знаешь, Пэт, почему пассажир с тридцать шестого места велел их спрятать? — она кивнула на пачку свежих газет. На лежащей сверху «Вашингтон пост» крупно чернел заголовок: «Сегодня вечером президент сообщит о количестве жертв на Доти-авеню».

— Он сказал, что многие из пассажиров потеряли близких в Лос-Анджелесе. Но я бы не сказала, что они очень грустят, скорее наоборот, веселье там, — она кивнула на салон, — идет вовсю.

К десяти тридцати шум среди игроков в покер почти перешел в ссору. Вейнер и Джонсон, красные от выпитого виски, подозревали не менее красного Кохальского в мошенничестве.

Зелински уже четвертый раз направился в туалет и по дороге думал, не следует ли ему упросить Нейдельмана разрешить остаться в Штатах для того, чтобы лечь на операцию простаты, или отложить операцию до того, когда он вернется в Парагвай и снова будет в безопасности.

Пейн в отличие от Нейпера, Стиллмана, Олсена и Мацусимы решил, что, пожалуй, откажется от повышения по службе и попросится в отставку. Он намеревался год попутешествовать по Европе, а потом переехать в Сан-Франциско и там на полученную от президента премию открыть частное сыскное бюро. Впрочем, можно и вообще бросить работу: денег теперь у него хватало.