Айзек Азимов - Роботы утренней зари

– У вас трогательная вера в меня, Глэдис. Однако, если Совет Авроры пожелает отправить меня обратно и прикажет прекратить следствие, я ничего не смогу сделать.

– Но вы же не хотите вернуться обратно, ничего не сделав?

– Конечно, не хочу. Это хуже, чем если бы я вообще не брался. Я вернусь с конченной карьерой и погубленным будущим Земли.

– Тогда не позволяйте им это сделать.

– О, дьявол, Глэдис, я бы рад не позволить, но я не могу поднять планету голыми руками. Не требуйте от меня чуда.

Она кивнула, опустила глаза, прижала кулак к губам и сидела неподвижно, как бы задумавшись. Лишь через некоторое время до Бейли дошло, что она беззвучно плачет.

Бейли быстро встал, обогнул стол и подошел к Глэдис. Он рассеянно отметил, что ноги его дрожат.

– Глэдис, – сказал он настойчиво, – перестаньте.

– Не обращайте внимания, – всхлипнула она. – Пройдет.

Он беспомощно стоял рядом и тянулся к ней, все еще колеблясь.

– Я не дотронусь до вас, – сказал он. – Не думаю, что это было бы лучше…

– Ох, дотроньтесь. Я потеряла все, что наполняло меня, и я ничего не скрыла от вас. У меня нет… того, к чему я привыкла.

Бейли коснулся ее локтя и слегка похлопал по нему кончиками пальцев.

– Я сделаю завтра, что смогу, Глэдис. Я буду стараться.

Она встала и повернулась к нему.

– О, Илия…

Он машинально, вряд ли сознавая, что делает, протянул руки, и она, так же машинально, шагнула к нему и прижалась головой к его груди. Он слабо обнял ее, ожидая, что она вспомнит, кого обнимает. Она обнимала Джандера, но тот не был землянином. Она громко всхлипнула, по-прежнему уткнувшись в рубашку Бейли, и сказала:

– Это нечестно. И все потому, что я солярианка. Никто по-настоящему не беспокоится, что случилось с Джандером. Будь я аврорианкой, все было бы по-другому. Все сводится к предвзятости и к политике.

«Да, космониты – люди, – подумал Бейли. – Точно также сказала бы и Джесси. А если бы Глэдис сейчас обнимал Гремионис, он сказал бы то же, что и я… если бы я знал, что сказать».

– Ну, не совсем так, – сказал он вслух. – Я уверен, что доктора Фастальфа беспокоит случившееся с Джандером.

– Нет. Он хочет провести в Совете свою линию, а этот Амадейро – свою, и каждый продаст Джандера ради своей цели.

– Я обещаю вам, что не продам Джандера.

– Нет? А если вам скажут, что вы можете возвращаться на Землю и не пострадают ни Земля, ни ваша карьера – что вы тогда сделаете?

– Не стоит придумывать ситуации, который могут возникнуть. Мне ничего не дадут за то, что я брошу Джандера. Меня просто вышлют и разорят меня и мою планету. Но если мне позволят, я найду человека, уничтожившего Джандера, и присмотрю, чтобы он получил соответствующее наказание.

– Почему говорите – е сл и позволят ? Заставьте их!

Бейли горько улыбнулся.

– Вы думаете, что аврорцы не обращают внимания на вас, поскольку вы солярианка; представьте себе, как отнеслись бы к вам, будь вы с Земли, как я. – Он крепче прижал ее к себе, забыв, что он с Земли, хотя сам только что говорил это. – Я постараюсь, Глэдис; я не хочу возбуждать надежды, но все-таки скажу: у меня не совсем пустые руки. Я постараюсь… – Он замолчал.

– Вы уже говорили, что попытаетесь. Но к ак ? – Она чуть отодвинулась, чтобы взглянуть в его лицо.

– Ну… – растерянно сказал Бейли, – я могу…

– Найти убийцу?

– В этом роде… Глэдис, простите, но я должен сесть. – Он потянулся к столу и наклонился над ним.

– Что с вами, Илия?

– У меня был явно тяжелый день, и я, видимо, еще не вполне оправился.

– Тогда вам лучше лечь в постель.

– По правде сказать, Глэдис, был бы рад.

Она выпустила его. Лицо ее было озабоченным, слез уже не было. Она подняла руку и сделала быстрое движение. Бейли тут же окружили роботы.

И вот он наконец в постели, последний робот ушел, и он смотрит в темноту.

Он глубоко вздохнул и подумал: «Что я обещал Глэдис? Что случится завтра? Последний акт. Провал?» И, входя в преддверие сна, подумал о той невероятной вспышке озарения, что приходила перед засыпанием.

Это случалось уже два раза. Один раз в прошлую ночь, когда он, как сейчас, засыпал, а второй раз вечером, когда он терял сознание под деревом в грозу. Каждый раз что-то приходило ему в голову, что-то озаряющее, снимающее тайну с проблемы, как молнию снимает черноту ночи. Но исчезало это так же быстро, как молния.

Что это было? И придет ли снова? На этот раз он пытался сознательно схватить это, поймать ускользающую истину. Может, это ускользающая иллюзия? Может, это уход от сознательного разума и появление привлекательной бессмыслицы, которую нельзя правильно анализировать в отсутствие по-настоящему мыслящего мозга? Но что бы это ни было, оно ушло и не придет, как единорог не появится в мире, где единорогов не существует.