Игорь Дубов - Распоротый

– Мне тоже. Но они сразу начали стрелять.

– Чистые сердца… – сказал я задумчиво. – И ясный путь!

– Мерзоты! – Офицер сплюнул. – Снимать людей с наиболее важных производств! Подкармливать хайси! Гноить собранные водоросли! Клановые подстилки!

– Подкармливать хайси? – поразился я.

– Нам зачитали призыв. – Офицер подозрительно взглянул на меня, словно пытаясь понять, тот ли я, за кого себя выдаю.

– Я опоздал на Совет, – поспешил я исправить ошибку. – Принцепс уже начал говорить.

– Сознательная диверсионная деятельность, препятствующая Восстановлению, – сухо сказал офицер, принимая мое объяснение. – Только главы такой нет. Надо менять Кодекс.

– Давно пора!

– Чтобы под крышку! А то – как сейчас. Вредительство. Диверсии. Саботаж. И на все семьдесят седьмая – "Умышленная порча имущества". До пяти лет.

– Согласен, – кивнул я, потрясенно пытаясь переварить услышанное.

Оказывается, экономика развалилась от диверсий, а диверсантами были чистильщики.

– В то время, когда народ тратил все свои силы на строительство лучшей жизни, эти отсосы уничтожали плоды нашего труда, подрывали веру в будущее. Если бы их не раскрыли, страну могли ждать серьезные потрясения!

– Да, – сказал я. – Это верно. Зато теперь все будет хорошо. Раскрепощенная энергия масс…

– …может творить чудеса! – подхватил офицер. – Сейчас главное – не останавливаться, После того как мы вычистим эту заразу, надо наконец начинать работать!

– Главная задача правительства сейчас в том, чтобы вдохновлять людей на великие свершения.

– Именно так, – сказал офицер и поднял пальцы в прощальном салюте. – Дела, – объяснил он. – Надо еще искать Стуру.

Я смотрел, как он идет к подъезду, и чувствовал себя потерявшимся в подземных лабиринтах втирален. Все перевернулось, и последние стали первыми. Но Навь так и осталась Навью, а сказочное царство Яви по-прежнему начиналось за тонкой зеркальной амальгамой, пряталось в ином измерении, мелькало на горизонте призрачной фата-морганой. Путч был сорван, его руководители погибли, но ничего не изменилось. Снова бегом, вперед, не разбирая дороги, падая и поднимаясь, поддерживая больных и подстегивая отстающих, но, главное, все вместе и как можно быстрее, с разгону – в очередной тупик. Все было, как вчера.

Только теперь Принцепс, а не Чара отстаивал необходимость продолжения старой политики, едва не приведшей только что страну к катастрофе.

Площадка постепенно заполнялась народом. Мальчишки, окружив бомбомет, пихали друг друга локтями и громко о чем-то спорили. Солдаты выносили на циновках из дома накрытые камуфляжкой трупы. Что-то, пока еще не осознанное, кольнуло мне глаз. Я сморгнул и всмотрелся. Из-под лежащего неподалеку брезента выбивалась, разметавшись на мостовой, знакомая медная прядь. Я подошел ближе и, приподняв край, увидел, что не ошибся. Лиш Бер Дарда из квартала Абалмей так и не повела свою платформу в село.

– До последнего отстреливались, – виновато сказал стоящий рядом молоденький солдат. – Мы трижды предлагали им сдаться.

"Что же случилось? – думал я, пробираясь крытыми переходами сквозь квартал, прилегающий к площади Семерых. – Как же я это прохлопал? Выходит, рой охватил всех, в том числе и самого Принцепса. Неужели у них так было рассчитано с самого начала? На любой поворот событий! Чара и путч были генеральной линией. А Принцепс оставался в резерве. Не вышло с переворотом, подключили Принцепса. Получается, я недооценил рой. Все гораздо сложнее. И несоизмеримо опаснее. Надо срочно известить Амалазунту. Пусть наконец принимает решение!"

На площади Семерых стоял пост, но я предъявил пропуск и благополучно добрался до гостиницы. Входя в холл, я подумал, что если клоун не пошел в гостиницу сразу, то сейчас он уже вряд ли сможет попасть ко мне. Однако клоун пошел сразу. Я понял это, едва сдвинул дверь в кабинет.

Клоун сидел за столом и спал. Голова его склонилась набок, руки повисли вдоль тела. На шее неудобно

топорщилось какое-то дешевое костяное украшение. Накидка, которую я отдал ему в магазине, канареечным пятном выделялась на полу возле ближнего ко мне кресла. Видимо, клоун небрежно бросил ее на спинку и промахнулся. Я сделал шаг, нагибаясь, чтобы поднять накидку. И вдруг понял, что то, что я видел над вырезом разлетайки, вовсе не украшение.

Я выпрямился, чувствуя, как меня охватывает ужас.

Из шеи клоуна торчала рукоятка ножа.

Поскольку нож остался в горле, крови вытекло немного. Да и стекала она с другой стороны, той, куда свешивалась голова. Именно поэтому мне показалось с первого взгляда, что клоун спит. Однако на самом деле он был безнадежно мертв. И мертв достаточно давно. Тело клоуна успело остыть и закоченеть. Рука, которую я приподнял, упав, глухо ударилась о его бедро. Похоже, клоуна убили почти сразу, едва он уселся и приготовился ждать.